него и разум притупляется. Но я была уже достаточно взвинчена, помня об убийстве Нэнси и угрозе отправить меня тем же путем. И вот теперь этот взлом! Я предположила, что это вполне могли быть местные панки, мотавшиеся неподалеку и заметившие, что в доме никого нет. Но сломанная и раскиданная мебель… Это могли быть наркоманы, обезумевшие настолько, чтобы вспороть обивку, разыскивая деньги. Однако это могли быть и убийцы, искавшие то, что могло бы выдать их. Поэтому я положила в свою дамскую сумочку и еще одну обойму, засунула заряженное оружие за пояс джинсов. Я не настолько быстро соображала, чтобы при случае успеть выхватить пистолет из сумочки.
Дом Клегхорн смутно виднелся в сером тумане и показался мне каким-то мрачным. Даже мансарда, в которой некогда была спальня Нэнси, выглядела покосившейся.
Миссис Клегхорн ждала меня на тротуаре. Ее круглое приятное лицо было строгим и печальным. Она робко улыбнулась и забралась ко мне в машину.
— Я поеду с тобой, если ты не возражаешь. Меня так трясло, что даже не знаю, как я попала домой.
— Вы можете просто дать мне ключи от ее дома, — сказала я. — Вам не следует ехать, если вам кажется, что лучше побыть здесь.
Она покачала головой:
— Если ты поедешь одна, я только изведусь. А что, если кто-то поджидает там в засаде?..
Следуя ее указаниям, я вела машину кратчайшим путем. По дороге я поинтересовалась, звонила ли она в полицию.
— Я подумала, что следует выждать. Подождать, пока ты не посмотришь, что произошло. И потом, — она натянуто улыбнулась, — может, ты сможешь поговорить с ними вместо меня. Я думаю, что сообщила полиции все, что могла, я больше не вынесу бесед с ними. Не только сейчас, но и вообще больше никогда.
Я потянулась к ее руке и погладила ее:
— Хорошо. Счастлива быть вам полезной.
Дом Нэнси стоял на Крендон, ближе к Семьдесят третьей улице. Я поняла, почему миссис Клегхорн называла это здание белым слоном: огромный деревянный монстр в три этажа возвышался передо мной. Однако я поняла также, почему Нэнси купила его, — небольшие башенки по углам, окна со ставнями и деревянные лестницы с резными перилами напоминали об уютных и покойных особняках из романов Олкотт или Теккерея.
По внешнему виду нельзя было сказать, что кто-то побывал в доме. По-видимому, Нэнси вложила в покупку все, что имела, поэтому в прихожей и гостиной не было мебели. Пока я не поднялась по дубовым ступенькам в ее спальню, я не заметила никаких следов вторжения.
Зато попав в эту комнату, я поняла и одобрила решение миссис Клегхорн подождать меня у входа.
Очевидно, Нэнси начала отделку дома и интерьера со спальни. Пол был натерт до блеска, стены оштукатурены и покрашены, а в стену напротив кровати был встроен камин, облицованный керамической плиткой. Подле камина находились начищенные до блеска щипцы и всякие необходимые приспособления. Зрелище было потрясающее, но вспоротая обивка и разбросанные по комнате постельные принадлежности привели меня в ужас. Я осторожно пробиралась среди валявшихся вещей, поправ все правила полицейского: я не позвонила, чтобы сообщить о случившемся, а разгуливала по комнате, разрушая улики, оставшиеся на месте преступления, и оставляя следы своего присутствия. Но так бывает только в теории, да еще в справочниках и книгах по руководству к ведению следствия, где сказано, что каждое преступление подвергается детальным лабораторным исследованиям. Не думаю, чтобы в реальной жизни обращали слишком большое внимание на всякие там улики, даже несмотря на то, что домовладелец был убит. Что бы ни искали грабители, это не заняло у них слишком много времени. Они спешили и не только вспороли матрац, порезали набивку, но и отодвинули каминную решетку, вытащили несколько кирпичей, шарили в камине. Может, им понадобились деньги, если остановиться на предположении о наркоманах. А может, бумаги… То есть искали нечто такое, что было у Нэнси и настолько пугало их, что они решили убить ее, лишь бы сохранить это в тайне.
Я спустилась вниз, руки у меня дрожали. Разрушение и осквернение жилища — это ужасное посягательство на личное. Если нельзя быть в безопасности в собственном доме, то возникает ощущение, что вы нигде Не имеете никаких гарантий безопасности.
Миссис Клегхорн ждала внизу. Она по-матерински обняла меня за талию — мой расстроенный вид помог ей вернуть самообладание.
— Столовая — вторая комната, которую Нэнси успела отделать до конца. В нише от стенного шкафа она устроила себе маленький кабинетик на то время, пока у нее не появятся деньги, чтобы оборудовать офис.
Я предложила миссис Клегхорн остаться в холле. Если грабители не нашли того, что искали, наверху, то как же должен выглядеть кабинет?
Действительность оказалась гораздо хуже того, что я могла вообразить. Посуда и утварь были разбросаны по полу, из кресел выдрали сиденья, все полки в шкафах орехового дерева были выломаны. Бумаги, которые относились к личной жизни Нэнси, были рассыпаны повсюду, словно конфетти после большого празднества.
Я бродила среди всех этих разрушений, стиснув зубы и пытаясь сдержать свои эмоции. Миссис Клегхорн время от времени окликала меня, стоя на пороге. Я отсутствовала так долго, что она начинала беспокоиться и подбадривала себя, боясь оказаться лицом к лицу с чем-то ужасным. Мы вместе подобрали банковские отчеты, выудили адресную книгу из кипы других и прихватили все бумаги, которые могли иметь отношение к закладной или страховке, словом, отобрали все необходимое, чтобы миссис Клегхорн изучила взятые документы у себя дома.
Перед уходом я заглянула в другие комнаты. Здесь и там незакрепленные половые доски были приподняты. Камины — их было всего шесть — стояли без решеток. Старинная кухня претерпела свои разрушительные изменения. Она, вероятно, и без того выглядела не слишком прилично — ее оборудование и хозяйственные приспособления датировались двадцатыми годами: старомодного фасона раковина, ледник, шкафчики, вделанные в уже облупившиеся стены, требовали переделки и ремонта. В духе типичного варварства налетчики рассыпали по полу муку и сахар, вышвырнули из холодильника все продукты. Если бы полиция схватила их, я порекомендовала бы, чтобы их для начала содержали в заключении в этом доме, дабы они привели его в порядок.
Грабители попали в помещение через заднюю дверь, взломав замок, они, конечно, не позаботились о том, чтобы запереть за собой. Задний двор скрывали от постороннего взора деревья, и никто из проходивших мимо не сумел бы заметить, что дом стоит открытым. Миссис Клегхорн отыскала в мастерской, которую Нэнси соорудила рядом с кладовой, молоток и гвозди, и я прибила доску поперек двери, чтобы в дом никто не попал. Было ясно, что больше мы ничего не можем сделать, дабы исправить положение. В молчании мы покинули дом.
Вернувшись на Маскегон, я позвонила Бобби и сообщила о том, что случилось. Он поворчал для порядка и сказал, что направит дело в третий округ, и попросил меня быть в пределах досягаемости на тот случай, если они захотят поговорить со мной.
— Да, конечно, — пробормотала я. — Буду торчать у телефона всю оставшуюся неделю, если это осчастливит полицию.
Возможно, вышло неплохо, что Бобби уже успел повесить трубку. Миссис Клегхорн занялась варкой кофе. Она подала его в столовой, а вместе с ним — засохший пирог и салат.
— Что они искали, Виктория? — наконец спросила она, допивая вторую чашку кофе.
Я угрюмо принялась за пирог:
— Что-то небольших размеров. Плоское. Какие-то бумаги, я полагаю. Я не думаю, что они нашли их, иначе они не вытащили бы кирпичи из жерла в других каминах. Итак, где еще Нэнси могла бы прятать что- то? Вы уверены, что она ничего не оставляла здесь?
Миссис Клегхорн покачала головой:
— Она могла прийти, когда я была на работе. Но… я не знаю. Хочешь, взгляни в ее старой спальне.
