Он процитировал: — «Доставка в номер кофе, сигарет, фруктовой и минеральной воды, вафель и печенья, различных фруктов…» Попробуй закажи, сам увидишь.
Алехин из принципа набрал номер дежурной по этажу.
— Кофе? — спросила дежурная. — Может, вам водки еще доставить?
Рак все слышал. Он был доволен.
— Трахни их покрепче, козел!
— Ах, это погорелец, — дошло вдруг до дежурной. — Вот ведь как бывает, да? На много сгорело? Все сгорело? — дежурная разахалась. — Я думала, тут один все пристает к дежурным, а это вы. У меня есть растворимый, беру с собой на дежурства, я чашку вам сейчас сделаю.
Рак даже расстроился:
— Никак мне вас не понять.
И несколько разочарованно порылся клешней в желтой книжке:
— Вот, сам читай. «Гостиница предназначена для временного проживания иногородних граждан в течение срока, согласованного с администрацией гостиницы, но не свыше 30 суток». А потом куда? Тебя же выгонят.
— Женюсь на Вере.
Рак совсем расстроился:
— Зачем? Воду подбирать тряпкой?
— А ты откуда знаешь про воду?
Рак уклончиво промолчал.
Алехин тоже замолчал, даже отвернулся. Любопытные глазки, торчащие на стебельках из-за графина, начали его раздражать. Но, оказывается, рак Авва сдаваться не собирался.
— Вот легкий вопрос, Алехин, — сказал он. — Бог есть?
Алехин оторопел:
— Не знаю.
В самом деле, есть Бог, нет Бога? Надо ли вообще с этим связываться?
А рак копал глубже:
— Ну, ладно. Предположим, Бог есть. Он Бог всей Земли или он Бог всей Галактики или даже Вселенной?
Алехин совсем растерялся:
— Откуда ж мне знать?
— Ну, ладно, — рак в общем вел себя понимающе. — А вот почему, Алехин, зеркало меняет изображение слева направо, а не снизу вверх?
Алехин машинально взглянул в зеркало. Ничего такого ему и в голову не приходило. Но и он сдаваться не собирался, твердо ответил:
— Не знаю.
— Ну, ладно. А хаос? Скажи, Алехин, почему практически невозможно создать хаос? Почему практически невозможно получить бесконечный ряд случайных цифр? Почему практически невозможна игра случая?
— А это правда так? — искренне удивился Алехин.
— То-то и оно, — не без удовлетворения заметил рак Авва и перелистнул еще одну страничку желтой книжки. — Вы все на чашу греха работаете, не над тем думаете. Ну скажи, пожалуйста: «Оставлять в номере посторонних лиц в свое отсутствие, а также передавать им ключ от номера воспрещено». Почему?
Алехин хмыкнул. Выходило, интеллектуальную несостоятельность проявляет не он, а рак Авва. Одно дело не знать, есть Бог, нету Бога, другое дело не понимать столь простых вещей.
— Вот ты оставишь в своем номере постороннее лицо, — объяснил он, тоже стараясь держаться ровно, — а оно тебя и обчистит.
— Обчистит? А что плохого. — Рак Авва внимательно исследовал свои усики, клешни и псевдоподии. — Обчистят, будешь сиять, Чистая клешня, чистая комната, чистый мир — это хорошо.
И спросил:
— А ключ? Почему нельзя уносить ключ?
— А постороннее лицо? — Алехин опять начинал сердиться. — Явится постороннее лицо, решит тебя обчистить, а ключа нет. Постороннему лицу придется ломать дверь, ему за это срок прибавят.
— Срок? — задумался рак Авва. Вероятно, это слово напомнило ему о каких-то своих сроках. — Тут написано: «Воспрещается хранить в номере громоздкие вещи, легковоспламеняющиеся и дурно пахнущие материалы». Почему?
— А говоришь, умный, — укорил Авву Алехин. — Вот припрешь ты в номер громоздкую, да еще легковоспламеняющуюся, да еще дурно пахнущую вещь. Что хорошего? Ни уборку сделать, ни пройти. А если еще это оружие? Базука, скажем? Или орудийный ствол? Понимаешь?
— А пользоваться нагревательными приборами? А переставлять мебель? — не понимал рак. — Ну почему нельзя переставлять мебель?
— Отстань, — Алехин криво усмехнулся. — Начнется пожар из-за всяких электронагревательных приборов, все в дыму, а ты еще и мебель переставил. Да еще громоздкая, легковоспламеняющаяся, дурно пахнущая вещь в номере… Сгоришь, Авва.
— Я несгораемый, — ответил рак. — Вот еще. «Курить и распивать спиртные напитки в случае возражения других проживающих в этом номере…»
— А ты возражаешь? — спросил Алехин, закуривая.
— А если возражу?
— Не имеешь права. Тебя тут нет. Ты лицо постороннее. Ты еще ничего хорошего мне не сделал.
— А ты? — спросил рак. — Что ты вообще сделал хорошего? Одно вранье и бессмысленность. А помог бы мне, о тебе бы книги писали. Тебя возили бы по разным странам, показывали тебя, ты бы всех восхищал. А то коптишь небо, голова ничем не занята, потом старость и полное окисление. Скучно. На чашу греха работаешь, Алехин. Вот Вера. Почему именно она? Мне за тебя обидно. Ты здоровое существо, любая другая самка принесет тебе здоровый помет, если дело в этом. Прояви волю, Алехин. Сделай себе красивую жизнь. Выбери судьбу, достойную немногих.
— Это еще как? — поразился Алехин страстности Аввы.
— Кончай все это безобразие. Вся Вселенная обеспокоена, Алехин. Неправильное существование, прояви волю. Мы сами тебе дорогу оплатим. До самого Черного моря, в один конец.
— А обратно?
— Зачем тебе обратно? Выйдешь на прогулочном судне в море, покури спокойненько, подумай, как облегченно вздохнут там, — рак Авва ткнул клешней куда-то вверх. — И запузырь запал в море. Ты же Герой. Зачем тебе обратно?
VIII
Дежурная принесла кофе. Она во все глаза рассматривала погорельца, она сочувствовала ему, она охала и ахала, наверное, поэтому рак и запал на тумбочке остались незамеченными.
Наконец Алехин выпроводил сердобольную дежурную.
Он все еще не представлял, как ему теперь жить? Поддаться на уговоры рака устроить себе красивую жизнь? Но во что она выльется, какие формы примет? Алехину вовсе не хотелось превращаться в ракообразное и чтобы такие же ракообразные приносили ему помет. Пугала его и судьба Героя неизвестной страны. Он хотел чего-нибудь более определенного. В этом смысле даже билет в одну сторону выглядел предпочтительнее звания Героя.
И была Вера.
Вера — вершина его величественной жизненной пирамиды.
