– Нет.
– Насколько мне известно, клиенты у нее были не только направленные из конторы. В неблагоприятных обстоятельствах это может стать роковым.
– Похоже, сейчас все может стать роковым. Езда по скоростному шоссе, открывание двери на стук.
Мерси зачастую воспринимала подобные слова как профессиональное оскорбление, но эти пропустила мимо ушей.
– Доктор Боттс, Обри сама оплачивала ваши консультации?
– Да.
– И последний вопрос, доктор. За то время, когда вы общались с ней, на скольких мужчин она возлагала надежды, как на этого знакомого из церкви?
Боттс медленно, печально покачал головой:
– Только на него.
Ланс Спартас, помощник пастора ньюпортской маранатской церкви, настоял на встрече с Мерси вне храма. Она уловила в этом нечистую совесть: ведь номер его кредитной карточки обнаружили в записной книжке проститутки.
Спартас был высоким, темноволосым, красивым и улыбался так, словно попался на чем-то и знал, что от него хотят. Тридцати с лишним лет. Элегантно одетым, с большими часами, модной стрижкой. «Тот еще тип», – подумала Мерси. Он вызвал у нее что-то похожее на брезгливость.
Они сидели в баре небольшого дорогого ресторана на Прибрежном шоссе. Аквариум во всю стену позади стойки казался Мерси каким-то потусторонним миром: блестящие привидения непринужденно плавали среди камней и пузырей. Бар был почти пуст.
– Спасибо, что встретились со мной на стороне, – сказал Спартас. Его голос звучал обеспокоенно.
– Я понимаю.
– Собственно говоря, я почти не знал ее. Обри всего раз приходила в мою часовню. После богослужения вступила в мою группу «Бессемейные христиане». Это было полтора-два месяца назад. Больше я ее не видел.
«Нечистая совесть, – снова подумала Мерси, – готов помогать, угождать, лгать...»
Подошла официантка и улыбнулась Спартасу. Она называла его Ланс. Он ее – Шерри. Спросил, как она себя чувствует и когда придет помолиться с ним.
– Субботние вечера – это ужас какой-то, – вздохнула Шерри, всовывая пачку денег в пластиковый держатель на круглом подносе.
Она подала безалкогольный коктейль Спартасу, чашку кофе Мерси и, поскрипывая кроссовками, ушла с подносом.
– Бывали когда-нибудь дома у Обри?
– Нет. Я понятия не имею, где она жила.
– Виделись с ней вне церкви?
Спартас, плотно держа в губах соломинку, покачал головой. Бросил взгляд на Мерси, потом уставился на аквариум.
– В церковь Обри приходила одна?
– Да. После богослужения пошла к бессемейным. Представилась, сказала, что работает консультантом по организации сбыта, недавно приехала из Форт-Уорта, штат Техас. Выросла там. Добавила, что любит верховую езду, роликовые коньки, ходить в картинные галереи. Назвалась двадцатитрехлетней, но мне показалось, она младше. В газете написано, ей девятнадцать лет. Я не думал, что она такая юная. Меня удивило, что она работала профессиональной спутницей.
– В самом деле?
– Конечно.
Когда он бросил на Мерси быстрый взгляд, она заметила в его глазах виноватое выражение. Родную мать не смог бы обмануть, подумала она. И записала третий «родной» штат Обри Уиттакер.
– Что вы о ней думали?
Спартас некоторое время молчал, помешивая коктейль.
– Она была слегка отчужденной. Какой-то надменной. Словно бессемейные христиане чем-то ниже ее. Производила впечатление искушенной. Обладала острым языком. Высокая. Привлекательные лицо и фигура. Красивые черные волосы.
Мерси записала, что для Спартаса Обри была брюнеткой.
– Чего она хотела от этой группы?
Спартас кивнул:
– Я тоже задавался данным вопросом. Наверное, того же, что и все мы. Сообщества. Дружбы. Может, кого-нибудь, чтобы влюбиться. Но я не знаю. Обри как будто не особенно интересовалась нашей деятельностью или нашими членами. Правда, была она у нас всего однажды, словно приценивалась.
– Позже вы звонили ей?
Мерси почувствовала, что Спартас содрогнулся. Он вытер рот салфеткой.
