– Кто именно из отдела нравов?
– Кати Хьюлет и твой рослый белокурый друг.
– Майк?
– Да. Майк Макнелли.
– Будь я проклята!
– Мы все прокляты.
– Ладно, пойдем к соседу.
По пути Мерси спросила Линду Койнер, не нашли ли они гильзу.
– Пока нет, – ответила та. – Но если она здесь, отыщем.
Соседа звали Александр Коутс. Он жил поблизости, через три дома. Одет был в мешковатые нейлоновые брюки с резинками у лодыжек, майку с низким вырезом и красный шелковый халат. На ногах новые кроссовки. Короткие седые волосы с острым выступом на лбу, аккуратная серебристая бородка, большие серые глаза. Он предложил им присесть. В камине над керамическим бревном шипело газовое пламя. Мерси ощутила знакомый запах марихуаны, приглушенный цветочным аэрозолем.
– Я просто раздавлен случившимся, – произнес он. – Обри была такой замечательной девушкой. Молодой, любезной и... пожалуй, можно сказать, сбившейся с пути.
– Давайте начнем с того, что вы слышали и видели, – предложила Мерси.
Коутс взглянул на Саморру:
– Подать вам кофе, какао, чего-нибудь еще?
– Нет.
Коутс вздохнул и, глядя на огонь, заговорил. Вечером он был дома один. Около половины девятого услышал шаги по деревянной дорожке наверху, потом стук в дверь – к Обри Уиттакер, в двадцать третий дом. Через несколько секунд дверь закрылась. Ничего не последовало, но в начале одиннадцатого дверь Обри захлопнулась снова, и раздались удаляющиеся по дорожке шаги.
– Как вы узнали, что то была дверь ее дома, а не двадцать второго или двадцать четвертого? – спросила Мерси.
– Я прожил здесь восемнадцать лет. Прислушивался к тому, как многие люди приходили и уходили. Вы понимаете.
Да, Мерси понимала. Потому что догадывалась, что представляет собой Александр Коутс. «Ты дожидался многих приходивших сюда мужчин, – подумала она. – Прислушивался к их шагам, задавался вопросом, какие они. Ты можешь многое узнать о человеке по его походке».
– Хорошо. Дальше.
– Примерно в четверть одиннадцатого я снова услышал шаги по дорожке. Замерли они у дома Обри, затем открылась дверь. И сразу же после этого или почти сразу я услышал громкий удар, словно на пол упало что-то тяжелое. Дверь захлопнулась. Не захлопнулась, а закрылась с силой. Минуту-другую стояла тишина. Снова раздались удары по полу, напоминающие первый, но продолжительные, будто там двигали мебель, шла драка или какая-то борьба. Так продолжалось с минуту. Потом опять тишина. Вскоре послышались шаги, удаляющиеся по дорожке.
– Вы не выглянули? – удивилась Мерси.
– Нет. Я был в ванной.
– Выстрела, автомобильного выхлопа не слышали?
– Нет, ничего похожего.
– Вам не пришло в голову вызвать полицию? – спросил Саморра.
Коутс посмотрел на него и снова уставился на огонь.
– Нет. Эти звуки не были тревожными, громкими или свидетельствующими о какой-то беде. Обычные звуки. А моя установка, детективы, мое личное убеждение заключается в том, что в частную жизнь вмешиваться нельзя. Разве что несчастье... ну, происходит у тебя на глазах.
– Однако, выйдя из ванной комнаты, вы решили подойти к ее двери?
– Верно. Когда подошел – это было примерно без четверти одиннадцать, – увидел, что дверь приоткрыта.
Коутс подался вперед, поставил локти на колени и подпер ладонями голову.
– Мне показалось, что на двери кровь. Приоткрыта она была... дюймов на шесть. Я не притрагивался к ней и не заглядывал внутрь. Помчался обратно домой и тут же позвонил по номеру девятьсот одиннадцать. Я места себе не находил. Снова поднялся туда и посмотрел на дверь. Окликнул Обри, пожалуй, это было нелепо. Вернулся сюда. Расхаживал по комнате, казалось, несколько часов. Молодые полицейские приехали ровно в десять пятьдесят шесть.
Под взглядом Мерси Коутс уткнулся лицом в ладони и заплакал. Опыт научил ее заставлять свидетеля говорить и думать, а не плакать. Слезы смывают что-то не только с глаз, но и с памяти.
– Мистер Коутс, вы правильно повели себя.
– Правда?
– Конечно. Скажите, когда вы первый раз поднялись туда, свет над крыльцом Обри Уиттакер был включен или выключен?
