сидящая в кресле-каталке, укрытая одеялом.
Мерси твердила себе, что делает это ради Майка. Тот же оптимизм, который позволил ей тайно обыскать его дом, теперь позволял верить, что она дает Майку еще одну возможность. Мерси заглушала спорящие в ее сознании голоса и содрогалась при мысли, что может ошибиться. Она уже ошибалась, и не раз.
За это все чем-то поплатились, Хесс – жизнью.
«Ради тебя, Майк, потому что хочу верить в тебя. Хочу знать тебя».
Майк открыл дверь. Он был в своем любимом черном свитере. Когда обнял ее, Мерси уловила какой-то новый запах, чистый, высокогорный. Она забыла, какие сильные у него руки.
– Мерси, ты замерзла.
Кончики пальцев у нее онемели. Майк повел ее в дом и усадил у камина.
– Рада видеть тебя, – сказала Мерси.
Это было правдой. Ее страшило то, что Майк, возможно, совершил. Но его она не боялась. Что бы он ни сделал, это не заслонит того человека, который обращался с ней хорошо, наверное, даже лучше, чем она того заслуживала.
– И я тебя тоже. Красного или белого?
– Красного.
– Пальто снимешь?
– Потом.
В комнате было холодно, поэтому Мерси осталась сидеть у камина, кутаясь в пальто. Майк вернулся с бутылкой вина. Его лицо, освещенное оранжевым пламенем, словно сияло. Видно было, что он недавно вымыл голову и высушил волосы. После бритья щеки Майка краснели, и сейчас они были красными. Внезапно Мерси ощутила головокружение, будто она медленно наклонялась назад, но у нее не было ног, чтобы остановиться. Как не было их у Джанин Саморры.
Майк чокнулся с ней.
– Майк, ты заявил, что во многом тут моя вина. Я тоже так думаю.
– Мерси...
– Нет. Дай мне договорить. Я хочу сказать тебе то, что вижу. Это необходимо. Тебе тоже нужно это увидеть.
Он посмотрел на нее, но промолчал.
– Во мне ты нашел очень непокладистую женщину. Внешне я выгляжу нормально, но внутри... иногда очень сурова. К себе и к людям, которых стараюсь любить.
Майк сел на тот же диван, но на расстоянии, как нравилось Мерси.
– После гибели Хесса я в каком-то тумане. Ты это знаешь. Я вполне могу работать, растить сына, но выйти из этого тумана не в состоянии. Он почему-то не рассеивается. И в течение двух с лишним лет всякий раз, видя тебя, я говорю себе: «Вот хороший мужчина, симпатичный, добрый, он любит тебя». Но я не отвечала тебе взаимностью.
– Знаю, – спокойно произнес Майк. – Это является частью соглашения.
Мерси хотелось сказать: «Объясни, как глушитель оказался в ящике с мушками. Письма – в сейфе с пистолетом, сапоги – в чулане. Почему исчезли поздравительные открытки, и что ты делал в криминалистической лаборатории?» Но если это улики того, о чем она думала, то Майк уничтожит их, и Мерси будет виновна не только в предательстве, но и в непростительной глупости.
– Я не могу отмыться, Майк. Не могу стать чистой. Начать все сначала.
Он кивнул и чуть придвинулся к ней.
– Мерси, но нельзя же вечно винить себя. Я постоянно стараюсь внушить это тебе. Надо упрятать все в ящик и выбросить его.
В ящик с мушками, подумала она. А куда денется Хесс? Он в самом центре всего этого. Его не выбросить, как сношенную пару обуви или шумного квартиранта. Мерси злило, что Хесс больше связан с ее печалью, чем с радостью, но она была не властна над собственным сердцем. Она не понимала его, не могла исправить или заменить.
– Я знаю, но не могу заглушить голос совести. Он слишком громкий. Я могу не слышать его несколько дней, потом он раздается с новой силой. За завтраком, или за рулем машины, или во сне. Или когда я смотрю на тебя и говорю себе, что тебя нужно любить.
Мерси заставляла себя видеть в Майке невиновного. Он сидел на диване, элегантный, молодой и сильный, со спадающим локоном и ясным взглядом, приодевшийся и надушившийся ради нее, всерьез пытающийся покорить ее сердце лучшим известным ему способом. В который раз – в сотый?
Мерси сознавала, что, возможно, в последний раз наблюдает его таким. И ощутила приятный трепет в сердце, от которого согрелись пальцы и повлажнели глаза.
Потом он прошел. Письма. Сапоги. Ящик с мушками.
– Я продам кольцо, если оно тебя очень смущает.
– Надо подумать.
Мерси взяла сумочку и пошла в спальню Майка, где находились ванная комната и туалет. В зеркале она выглядела неважно. Чувствовала, как сердце колотится о ребра. Склонилась над унитазом, и ее вырвало. Мерси пустила горячую воду и вымыла руки. Взяла из выдвижного ящика свою зубную щетку и выдавила на нее немного пасты.
