— Да.
— Что вы натворили?
— Он очень близок к раскрытию убийств и прервал торговлю кокаином.
Сьюзен явно преувеличивала мой прогресс в деле, но я ее не перебивал. Она наверняка знает, что делает. Вероятно, подсказывает чутье.
— Убийство моего мужа?
— Да.
— Вы думаете, полиция связана с Эстэвой? — переспросила Кэролайн.
— Да.
— Но только не мой муж.
Сьюзен слегка кивнула. Я видел, как постепенно включается в работу ее второе профессиональное я. Она сидела абсолютно спокойно и неподвижно, и ее кивок был недостаточно тверд для согласия, но и не включал в себя никакого отрицания. Им она подбадривала пациентку, говоря: «Я слушаю вас. Что дальше?»
— Мой муж никогда не изменял своему долгу, — сказала Кэролайн. — Мой муж был честным человеком.
Сьюзен слегка кивнула головой. В комнату молча вошел Хоук и прислонился к косяку рядом с моим креслом.
— Он не получал денег от Эстэвы? — спросила Сьюзен.
— Нет. Абсолютно нет. Он был... он был очень порядочен. Он был слишком порядочен, чтобы продать свою честь. Он дорожил своей работой, он дорожил своей семьей. Он был замечательным человеком.
— Вы знаете, кто продался Эстэве?
— Нет. Не знаю. Ни одного. — Она отвела глаза от Сьюзен. Снегопад за окном все усиливался. — Бейли был прекрасным отцом, — сказала Кэролайн, — замечательным мужем. Он бы нас никогда не предал.
Голос у нее дрогнул, и она замолчала. В комнате стало совсем тихо. Никто не двигался. Сьюзен наблюдала за ней спокойным беспристрастным взглядом. Я слышал дыхание Хоука за спиной, и свое тоже.
— Он так любил Брета, когда тот был маленьким, постоянно носил его на плечах. Он любил меня. Он готов был для меня через море переплыть. Он очень дорожил своей семьей. — Голос Кэролайн зазвучал уверенней, немного монотонно и тускло, но твердо.
— Но Эстэва взял на работу Брета.
— Нет. То есть, я хочу сказать, он взял его не из-за Бейли.
Сьюзен молчала.
— Он взял Брета... Брету нужна была работа. Брет был хорошим мальчиком. И он взял его. Я не знаю почему. Просто потому, что Брет был хорошим мальчиком. Как его отец.
Кэролайн витала где-то далеко от нас и говорила о людях, которых мы не знали, о Бейли и Брете, какими я их никогда не видел. Те, что я видел, были другими. Они оба были по уши в дерьме и увязали в нем все сильнее; пока всему не пришел неожиданный конец.
— Меня бы Бейли никогда не предал.
Снег, скопившийся на раме за окном, обрамлял стекло живописными треугольниками. Фа-ла-ла-ла- ла.
— Кого он предал? — спросила Сьюзен. Кэролайн покачала головой. По дороге мимо дома проехал снегоочиститель, дребезжа и скребя по асфальту ножом и грохоча цепями.
— Брет был очень сообразительным, — сказала Кэролайн и опустила глаза. — Он очень старался, но у него не получалось. Он никогда не смог бы стать таким, как Бейли, таким, каким Бейли хотел его видеть... Таким сыном, какого Бейли заслуживал. Мы старались, но...
— Трудно жить, пытаясь соответствовать чьим-то дефинициям.
Кэролайн подняла на нее глаза и сдвинула брови.
— Извините?
— Наверно, трудно жить, стараясь быть точно таким, каким ты должен быть по мнению кого-то другого.
— Да. Да, ужасно тяжело. Я пятнадцать лет старалась.
Сьюзен легким кивком пригласила ее продолжать.
— Очень старалась. Изо всех сил, — сказала Кэролайн и посмотрела на свои колени. На ней была серая фланелевая юбка и темно-синий свитер. На шее — зеленый шелковый шарфик, завязанный спереди мягким узлом. Густые волосы зачесаны назад и перехвачены зеленой шелковой лентой. — Он хотел... он хотел, чтобы все было правильно. Он был замечательным человеком, и он заслуживал лучшего. — Кэролайн затрясла головой, будто пыталась избавиться от каких-то мыслей. — Но... не получалось. Я была не в силах... Я не могла так больше жить.
— Да, это очень тяжело, — сказала Сьюзен.
По щекам Кэролайн Роджерс покатились две слезинки. Потом еще две, и еще... Плакала она молча.
— Извините, — сказала она, проведя под правым глазом костяшкой указательного пальца.
— Поплачьте, пусть все выйдет вместе со слезами, — посоветовала Сьюзен.
Кэролайн вытерла левый глаз и опустила руки на колени. Слезы покатились быстрее. Потом она закрыла лицо обеими руками и разразилась бурными рыданиями:
— Я просила... я умоляла его... подумать о нас... подумать... о Брете... если ему наплевать на меня... — Слова вылетали в промежутках между рыданиями, с глотками воздуха.
Сьюзен уловила перелом в ее состоянии.
— Что он говорил? — в нужный момент спросила она.
— Он говорил, что Брету повезло, что у его отца есть связи, что сам бы он работу не нашел, — давясь рыданиями, говорила Кэролайн.
Сьюзен кивнула, Кэролайн всхлипнула, пытаясь что-то сказать.
— Работу! — выдохнула она. — Как будто работать на наркодельца — это хорошо. — Она тяжело, прерывисто дышала и плакала, выплескивая из себя слова, будто боясь не успеть сказать всего. — Будто иметь отца — наркодельца — это хорошо... Как будто блуд — это хорошо... Чтобы и Брет вырос таким же. — Кэролайн вдруг замолчала и, казалось, впала в прострацию. — Как он, — выдохнула она.
Она соскользнула с дивана на пол, на колени, снова выдохнула: «Как он» и переломилась пополам, уткнув лицо, спрятанное в ладони, в колени, и закачалась из стороны в сторону.
Я посмотрел на Хоука — на его лице никаких эмоций. Посмотрел на Сьюзен — она сконцентрировала всю себя на Кэролайн.
— У Бейли была любовница? — спросила она.
Кэролайн кивнула, все так же раскачиваясь всем телом.
— Он работал на Эстэву?
Кэролайн снова кивнула.
— Кто была его любовница?
Кэролайн замерла и подняла на Сьюзен удивленное лицо, как если бы ее спросили, где верх, а где низ. Голос прозвучал неожиданно чисто:
— Эмми, — сказала она. — Эмми Эстэва. Кто же этого не знает?
— Вам было очень больно...
— Да.
— Как вы с этим боролись?
— Я пыталась... Я старалась быть для него желанной, стать такой, какой бы он хотел меня видеть...
— Это трудно, не так ли?
— Да.
— Очень трудно, — проговорила Сьюзен.
— Да.
— Так что же вы сделали?
Кэролайн молча покачала головой.
