обречены на распад, но приведенная им статистика показывает, что прочность союза прямо пропорциональна количеству рожденных отпрысков. Процент неудавшихся слияний, как видно из Доклада, в последние годы неуклонно повышается, и читатель с огорчением узнает, что брачные узы, на которые возлагалось столько экономических надежд, оказались не слишком крепкими. Иногда партнеры всеми силами стараются сохранить союз. Они обсуждают самые глубокие компромиссы. И тем не менее приходят к официальному разрыву. Слияние оканчивается бракоразводным процессом, и юные филиалы растут потом, как беспризорные неликвиды.
Доклад Паркинсекса, замечательный сам по себе, оказывается уникальным при сравнении его с другими исследованиями. Научная объективность помогает автору вскрывать глубинные корни брачных слияний без сенсационной нескромности. Однако вопрос о широком распространении Доклада пока остается открытым: так, например, до сих пор еще не решено, надо ли рекомендовать его юной фирме на заре ее деловой жизни. Тут высказывались самые разные соображения, но люди искренние и мудрые уверены, что серьезная осведомленность лучше невежественной добродетели. Несовершеннолетняя фирма просто не поймет, о чем говорится в Докладе, а те компании, которые заинтересовались истиной, уже достаточно созрели, чтобы узнать ее. И лучше работы, чем Доклад Паркинсекса, они не найдут.
Викторианцы предпочитали не просвещать своих дочерей — и особенно богатых наследниц — из страха перед тайным побегом. Романтика подобных историй доходчиво изложена в художественной литературе. Нам хорошо известна последовательность умыкания — подкупленная служанка, любовное письмо, девушка у окна, юноша под окном, свидание в домашней часовне, лестница, побег, погоня, обручение. Родители, впрочем, боялись не столько свадьбы уводом, сколько увода без свадьбы. Предательский увод неизменно заканчивался требованием денег. За приличное вознаграждение умыкатель возвращал девушку без позора, но и без венца. За хорошее — соглашался на свадьбу. В обоих случаях пострадавшее семейство теряло спокойствие, престиж и деньги, а все остальные удваивали бдительность. Аналогичным пугалом двадцатого века сделалось насильственное слияние. Для женской фирмы насильственное слияние равносильно умыканию или совращению. Консервативные деловые круги смотрят на этот акт с ужасом и невольным восхищением, с неприязнью и скрытой завистью. Впрочем, насильственное слияние ведет иногда к счастливому и прочному союзу. Однако современный концерн- умыкатель, как правило, полигамен. У него всегда масса жен, наложниц, любовниц, зависимых, сыновних, дочерних, а порой и внучатых предприятий. Именно такое объединение зовется в наши дни концерном и славится широчайшим кругом интересов.
Чем же заменяет умыкатель двадцатого века викторианские лестницы, побеги и молниеносные венчания без всяких документов? Это драматическое событие лучше всего и показать в драматической форме, заменив недельные переговоры минутными репликами участников драмы. Предположим, что действие происходит в Правлении фирмы «Воррик и Кнутсен», контролирующей двести пятьдесят стереотипных бакалейно-гастрономических магазинов. Покойные основатели фирмы Воррик и Кнутсен смотрят с портретов на живых преемников — свояков, Воррена и Кольтера, управляющего и казначея. Кроме них, на заседании присутствуют члены Правления Сельдер, Сайрус и Килькен. Стены конференц-зала обшиты панелями из светлого дуба с бледными нарциссами на них, окна занавешены несколько будуарными шторами, а в остальном убранстве зала преобладают серебристо-сиреневые тона. Ясно, что фирма женская, консервативная, пожилая и скрытная. В углу стоит бронзовая статуя Родена «Запор». Когда занавес подымается, члены Правления, сбившись в кучу, испуганно кудахчут, а управляющий разговаривает по телефону.
Управляющий (в телефонную трубку). Да, понятно… Конечно… Ясно… И вы уверены, что это действительно так?.. Большое спасибо, Дик. Пока. (Остальным.) Наши опасения оправдались, господа. Фирма «Маклерс и Банкери» скупает наши акции для Исаака Пейсера. В его руках сейчас около двенадцати процентов всех акций.
Казначей. Ничего страшного, ведь двадцать процентов акций — наша собственность.
Килькен. Но он все еще покупает. Сегодня утром акции поднялись до одиннадцати пунктов.
Сельдер. Почему он на нас напал?
Сайрус. Что мы ему сделали?
Управляющий. Он хочет прибрать к рукам наш основной капитал и нашу самостоятельность, причем по дешевке. А вкладчики, если они попадутся на эту удочку, получат в концерне Пейсера акции без права голоса. Господи, что-то с нами будет?
Входит стенографистка и подает Управляющему какое-то сообщение.
У Пейсера уже шестнадцать процентов наших акций! Что ж, ничего не поделаешь. Придется объявить об увеличении промежуточных дивидендов.
Все. Об увеличении промежуточных дивидендов?!
Казначей. Немыслимо!
Кильчен. Да и не вижу я в этом никакого смысла.
Управляющий. Вы, Килькен, вообще ничего не видите. Нам придется объявить, что мы выплачиваем восьмипроцентные промежуточные дивиденды.
Казначей. Но ведь это пятнадцать процентов годовых! У нас нет таких резервов. Мы же планировали снизить продажные цены.
Управляющий. Да, это трудно, я понимаю. Но у нас нет выбора. Согласны, господа?
Все (неохотно). Что же… ничего не поделаешь…
Управляющий (снимает телефонную трубку). Сообщите вкладчикам, что мы подняли промежуточные дивиденды до восьми процентов. Сделайте упор на наши блестящие перспективы. (Остальным.) Я уверен — это сработает.
Телефонный звонок.
Да, Воррен слушает. Что?.. Что-что?! Извините… благодарю вас. (Остальным.) Вкладчики не верят, что мы сможем выплачивать такие дивиденды, если Пейсер выйдет из дела и заберет свою долю. У него сейчас девятнадцать процентов наших акций.
Казначей. Да не будем же мы платить пятнадцать процентов годовых, когда все это кончится! Неужели они не понимают?
Управляющий. В том-то и беда, что понимают.
Телефонный звонок.
Боже мой!.. (Снимает телефонную трубку.) Да, мистер Пейсер… Это официальное предложение?.. Сколько? Пятьдесят два шиллинга? Вздор! Но я передам вашу цену Правлению. (Закрыв телефонную трубку, остальным.) Как вы думаете? (Все отрицательно качают головами.) Разумеется, не согласны! Мы еще поборемся, мистер Пейсер! Я уверен, что вкладчики последуют нашему совету и перестанут продавать акции. (Отбой. Набирает номер.) Передайте вкладчикам, что Правление призывает их не продавать акции. (Кладет трубку.)
Казначей. Не забывайте, Воррен, что мы сами владеем двадцатью процентами всех акций. Ему не добраться до контрольного пакета, поэтому он и сделал свое предложение. Он зависит от нас, вот что я думаю.
Управляющий. Пожалуй. И кроме того, нас поддерживают вкладчики.
Сайрус. Да, но какой процент вкладчиков за нас?
Управляющий (сняв телефонную трубку). Сколько акционеров приняло предложение Пейсера?.. Понятно… А сколько отказалось?.. Понятно. Благодарю вас. (Остальным.) Он уже контролирует сорок три процента всех акций, а мы — только тридцать один. Придется объявить о новом увеличении дивидендов. Согласны, господа?
Все (мрачно). Согласны… ничего не поделаешь…
Управляющий (снимает телефонную трубку). Известите вкладчиков, что мы подымаем промежуточные дивиденды до двенадцати процентов… Что? Не может быть! Господи! (Остальным.) Он контролирует сорок семь процентов акций. Посмотрим, как отнесутся вкладчики к нашему последнему сообщению.
Сельдер. Боюсь, что никак не отнесутся — просто не заметят.
Сайрус. А я думаю, не стало бы еще хуже.
Килькен. Да почему? На вкладчиков это должно произвести впечатление.
