есть зияющие дыры, их нужно латать административными методами. Основа для такого исцеления — факты; к примеру, нужна статистика по недоеданию в зимние месяцы. На подготовку такого исследования уйдут годы, но сделать эту работу надо. Я напишу докладную записку парламентскому заместителю министра.
Конечно же, он был прав. Именно такой подход устраивает выборных правителей современного мира. Для всех один закон, и нечего выделять из общей массы какую-то одну жертву, чьи беды оказались на виду, и бросаться на помощь именно ей. Пусть эта жертва встает себе в очередь вместе с остальными, выстроенными в алфавитном порядке. Увы, как это часто бывает, фамилия бедняги из нашей истории оказалась Язавамминг.
МЫШЕЛОВКА НА МЕХУ
МЫШЕЛОВКА НА МЕХУ
Три мыши разглядывали конструкцию из стальной проволоки на прямоугольной деревянной подставке. Из глубины этого странного сооружения исходил манящий запах сыра. Пол был устлан дорогим с виду мехом, да и стальной навес, судя по всему, был обшит этим же ценным материалом. Насколько мыши могли судить, обследовав конструкцию, вход в этот райский уголок открывался слева от них и был помечен простым указателем. Лаконичная надпись «Мыши» явно приглашала войти внутрь. Мыши колебались, и старшая из них, в строгом шерстяном одеянии темно-серого цвета, сочла своим долгом дать спутницам некоторые наставления. Уже в самом начале беседы она решила их предостеречь:
«Как самая старшая из вас, считаю, что обязана поделиться с вами своим опытом. Много лет назад судьба уготовила мне встречу с подобной конструкцией — не точно такой, правда, но кое в чем схожей с этой. Тогда, как и сейчас, мне пришло в голову, что такая щедрость может скрывать какие-то подвохи. Пока я размышляла над этим, один из моих сверстников оттолкнул меня — довольно грубо, как мне тогда показалось, — и бросился к сыру (это был, по-видимому, превосходный чеддер). Но едва он прыгнул вовнутрь, пол чуть опустился под его тяжестью и в воздухе мелькнула стальная проволока. Бедняга был убит на месте, и мне пришлось взять на себя нелегкую обязанность сообщить об этом его вдове. Не скрою, я подозреваю, что перед нами приспособление именно такого рода — выдумка расистов, проводящих геноцид. Мой вам дружеский совет: держитесь подальше от этого устройства!»
Затем взяла слово белая мышь с красными глазами. Она сказала, что благодарна серой мыши за совет, но берет на себя смелость не согласиться с нею. «Как мышь, обладающая некоторыми познаниями в области техники, продолжила белая красноглазая, — я не могу не усомниться, что эта конструкция сходна с той, которая столь роковым образом повлияла на судьбу вашего товарища. Где здесь стальная проволока, которая может на нас опуститься? Я считаю, что сходство описанного вами устройства с этим чисто поверхностно».
Третья мышь отличалась розовым цветом, порывистым характером и категоричностью суждений. «Совершенно верно! — воскликнула она. — Я не спорю: мебель сия имеет функциональные или даже модернистские черты и, возможно, вкусам старшего поколения не соответствует. Но если пренебречь предрассудками, то надо признать, что замысел удачен. Более того, мне кажется, что перед нами мех норки или по крайней мере ондатры. А этот сыр — либо стильтон, либо камамбер. Итак, вперед! Нас ждет мышиный золотой век!»
Вняв этому красноречивому призыву, мыши одна за другой уверенно двинулись влево и прыгнули в коробку, которая для них и предназначалась. Они отведали сыра (то был плавленый сыр из кооперативного магазина), прилегли на мех (нелегко было догадаться, что он искусственный) и сказали друг другу: «Вот это жизнь!» Именно в этот момент дверца клетки опустилась, зловеще щелкнув. Ловушка захлопнулась; они были пойманы.
Мыши приносят пользу науке, но, в общем, это далеко не самые умные животные. В отношении интеллекта даже очень проницательная мышь сильно уступает человеку. Поэтому было бы удивительно, если бы человечество восторженно ринулось в такую же ловушку, в какую ловят мышей. Известно, что люди достаточно искушены, чтобы этого не сделать. Однако нельзя ручаться, что они не попадут в ловушку иного рода — такую, куда заманивают более сложными средствами и где удерживают не столь прямолинейным способом. Если бы подобная ловушка существовала в наши дни, она была бы сконструирована из экономических реальностей, а приманкой в ней была бы социальная обеспеченность.
Но если мы хоть немного изучим ситуацию, то обнаружим, что такие мышеловки уже пошли в ход. Чтобы понять их устройство, надо лишь просмотреть начальные главы какого-нибудь учебника экономики, а жизнь наша такова, что мало кто может с чистым сердцем сказать: нет, я никогда не читал таких учебников… Любые партии в своих политических радиопередачах обрушивают на нас поток новой информации об этой сфере. Мы ежедневно получаем очередную дозу этой унылой премудрости, поскольку на все другие темы наши политические деятели, в общем, мало что могут сказать. Мы с детства обречены выслушивать объяснение экономических принципов.
Некоторые из этих принципов вызывают доверие — например, принцип чередования подъема и спада. Пусть экономисты спорят об этом явлении мы-то уж знаем, что должно произойти в дальнейшем (а те из нас, кто постарше, подобные времена уже пережили). Развитие этого процесса известно нам во всех ужасающих подробностях. Все начинается с того, что на бирже возникает неуверенность: тех, кто стремится продать, становится куда больше, чем тех, кто хочет купить. Цены падают, но потенциальные вкладчики по-прежнему не торопятся, так как убеждены, что падение цен продолжится. На этом этапе разоряются многие биржевики; они являются домой с белыми как мел лицами и заявляют женам, что для них все кончено. Затем следует резкое снижение цен на все товары и услуги. Торговля идет все хуже, прибыль уменьшается, и предприниматели сокращают производство и увольняют своих наименее ценных рабочих и служащих. Некоторые фирмы вылетают в трубу, за счет чего увеличивается число безработных. Это опять же приводит к сокращению спроса на товары, а значит, и их производства — в результате новые работодатели вылетают в трубу и новые работники становятся безработными. Страна вступает в полосу экономической депрессии, которая может охватить и другие страны, и даже весь мир.
Наблюдая эту печальную картину, хороший бизнесмен не ограничится изъявлением скорби. Он знает, что секрет успеха в биржевой игре прост и даже очевиден: надо покупать, когда все продают, и продавать, когда все покупают. Это яснее ясного; этого требует простой здравый смысл. Однако на практике все несколько сложней, чем в теории, и особенно это касается экономической депрессии. Раз вы покупаете, когда остальные продают, значит вы, во-первых, обладаете деньгами и храбростью, а во-вторых, уверены, что цены больше не упадут. Таким образом, будущий миллионер — это человек, который, предвидя спад, продал что мог и положил деньги в банк. А будущий мультимиллионер — это тот, кто, проделав все это, умеет затем уловить момент, когда цены упали так низко, что ниже упасть они уже не должны. И вот тут-то он скупает что может и терпеливо ждет лучших времен, в полной уверенности, что за спадом обязательно должен следовать подъем. Продавать он станет тогда, когда все остальные будут еще покупать.
Все это общие места из учебника. Однако в наши дни события разворачиваются иначе. Дело в том, что политические деятели и чиновники, тоже проштудировав учебник, полны решимости предотвратить депрессию, в которой они видят угрозу: первые — своему успеху на выборах, а вторые своим окладам. Профсоюзные функционеры, прочтя тот же самый учебник, в свою очередь вознамерились спасти членов профсоюзов от снижения уровня заработной платы. Так складывается всеобщая уверенность, что
