Но прежде чем чокнуться и пожелать друг другу успеха, Крейг добавляет:
— Но мне, конечно, придется просмотреть твою речь заранее. Никаких ругательств, никаких откровений о бывших пассиях Тома, и ни в коем случае не упоминай о том времени, когда Дженни еще не была с Томом и пыталась заполучить тебя. Это дело прошлое.
— Хорошо, можешь положиться на меня, — усмехаюсь я.
— Нет, Джон, не могу. Даже ты сам не можешь положиться на себя, — произносит Крейг без тени улыбки.
Забавный парень.
Глава 4 ЛЮСИ
Я изо всех сил стараюсь приехать домой с работы пораньше: говорю боссу, будто у меня назначена деловая встреча, отклоняю два предложения пообедать, одно из которых исходит от клиента — он не оплачивает мое время все двадцать четыре часа в сутки, но купил мою душу. Обычно мы обедаем вместе как минимум раз в неделю. Он довольно скучный, обладает скудным запасом из четырех шуток, которые периодически повторяет. К тому же он курит сигары, раньше я любила их запах, но со времени беременности запах сигар стал вызывать у меня тошноту. Он много пьет, и вечер неизменно заканчивается тем, что я вынуждена затаскивать эту огромную тушу в такси. Но это часть моей работы — изображать дружбу, чтобы клиент продолжал вкладывать в мою компанию сотни тысяч фунтов. Обычно, когда его рассказ приближается к вполне предсказуемой кульминации, я думаю о чем-то своем, более важном для меня.
Я вспоминаю, как мы с Питом повезли Ориол в токийский Диснейуорлд в прошлом году в апреле. Мне не хотелось везти ее в Диснейленд ни в Париж (погода там слишком непредсказуемая), ни в Америку, где процветает целлюлит, но я допускала мысль, что, если мы посетим Диснейуорлд в Токио, заглянем в пару храмов и увидим вишневые деревья в цвету, путешествие окажется вполне терпимым. Но какой сюрприз! Я потрясающе провела неделю в Токио с Питом и Ориол. Кто бы мог подумать, что поездка с четырехлетним ребенком станет такой приятной? Теперь именно воспоминания об Ориол, истерически хихикающей при виде сестер-монстров, о смешной гримасе на ее личике, когда она впервые попробовала суши, помогают мне выносить скучные обеды с коллегами и клиентами.
Во время перерыва на ленч я посылаю своего секретаря-референта Джулию купить дюжину гелиевых шаров для Ориол, так что мне приходится взять такси, чтобы доехать до дому. Когда я открываю дверь, мне в нос ударяет запах чего-то мясного, наверное запеканки. Из кухни, находящейся в подвальном этаже, доносятся звуки «Радио-4» и болтовня Ориол — хорошие признаки. Прежде, когда я возвращалась домой в первый день работы новой няни, она зачастую встречала меня уже в пальто, с порога протягивая заявление об уходе. Нельзя сказать, что Ориол ужасный ребенок, которым невозможно управлять, просто некоторые из этих молодых девиц недостаточно опытны, чтобы справиться с ее творческим темпераментом.
— Сюрприз! — кричу я.
Ориол бегом поднимается по ступеням, бросается ко мне и обхватывает руками за талию. Я пытаюсь перехватить ее руки, чтобы она не трогала мою юбку (от Эмилио Пуччи), но в результате этого маневра упускаю шары, они медленно поднимаются по лестничному колодцу и повисают на высоте двух этажей. Ева, Ориол и я смотрим вверх на колышущуюся массу хорошеньких розовых шариков. Я застываю на мгновение, опасаясь, что у нас назревает большая проблема. Когда дело касается Ориол, я часто испытываю полную растерянность и не имею ни малейшего представления, как она может прореагировать на что-либо. Меня саму порой изумляет тот факт, что я, отличаясь достаточной проницательностью, могу с абсолютной точностью предсказать состояние мировых финансовых рынков, могу заглядывать в души большинства людей, с которыми мне доводится общаться, но, когда дело касается детей вообще и Ориол в частности, я становлюсь в тупик. Я хочу сказать, что они слишком непредсказуемые и неблагоразумные, слишком эмоциональные и деятельные.
Шары, словно поддразнивая, парят в воздухе. Ева берет инициативу в свои руки и смеется, Ориол взвизгивает от восторга, а я пожимаю плечами. На этот раз удалось предотвратить несчастье, никаких сцен. Замечательно.
— Как тебе школа? — спрашиваю я, пытаясь присесть, так как где-то читала, что дети любят, когда с ними разговаривают глаза в глаза. Принцесса Диана всегда так делала и имела потрясающий успех у детей. К сожалению, у меня слишком узкая юбка, а на ногах туфли с убийственными каблуками от Серджо Росси, так что мне это не удается. Я подталкиваю Ориол назад по направлению к кухне. Она подпрыгивает, вертится и что-то щебечет о новой учительнице мисс Гибсон, или Гиббон, или как-то там еще и о том, что Фрэн — в ее классе. Я велю ей остаться с Евой, а сама направляюсь к себе в спальню переодеться.
У меня уходит минут пятнадцать на то, чтобы решить, что надеть, поскольку я отказалась опускаться до так широко распространившегося, к сожалению, уровня ленивых мамаш. Меня никогда не увидишь в заляпанном «Уитабиксом» [8] бежевом топике или вытянутых легинсах. Денег, которыми я оплачиваю счета из химчистки, хватило бы на то, чтобы каждый год покупать небольшую новую машину, но нормы следует соблюдать. Спустившись на кухню, я обнаруживаю, что Ориол уже съела ужин, и меня это огорчает.
— Я специально вернулась домой рано, чтобы взять тебя в ресторан, — недовольно бросаю я. — Мне хотелось отпраздновать твой первый учебный день.
Я говорю это с намерением сделать выговор Еве за то, что она не прочитала мои мысли или, по крайней мере, не сверилась с моим расписанием.
— Но для Ориол это не рано, — возражает Ева. — Вы приехали домой после шести часов, а она целый день провела в школе и проголодалась уже к четырем. Я приготовила большую порцию мясной запеканки, хватит и вам, и мистеру Филипсу. Это абсолютно натуральный продукт, как вы и хотели.
— О… Я почти не ем красного мяса, — бормочу я, пытаясь подавить раздражение, которое подпитывает меня в данный момент, словно витамин.
Разодетая для несостоявшегося выхода, я опускаюсь на скамейку рядом с Ориол и пытаюсь занять ее разговором. Но ее больше интересует телевизор, который, сменив «Ра-дио-4», громко трубит из угла.
— Я не люблю, когда во время еды включен телевизор, — заявляю я Еве.
— Тогда зачем вы поставили телевизоры на кухню и в столовую? — спрашивает она, надеюсь из любопытства, а не для того, чтобы надерзить мне. Я побеседовала с двадцатью двумя претендентками на должность няни, прежде чем наняла эту, и не хочу сразу же начинать со ссоры, так что решаю оправдать ее за недостаточностью улик.
— Нам с Питом необходимо знать всю последнюю информацию о рынках. Мы включаем телевизор только для того, чтобы послушать новости.
По правде говоря, я позволяю Ориол довольно много смотреть телевизор по выходным, но не для того плачу няне на три фунта в час выше официального тарифа, чтобы позволить ей пользоваться такой же привилегией.
— НЕПРАВДА! — кричит Ориол.
Мы с Евой делаем вид, будто не слышим ее выкрика, и Ева выключает телевизор. Ориол разражается слезами и кричит, что это «несправедливо». Ева замечает, что она устала, имея в виду Ориол, и отводит ее наверх, в ванную.
Когда минут через сорок пять они возвращаются, чтобы пожелать спокойной ночи, Ориол успокаивается и выглядит намного привлекательнее. На ней зеленовато-голубая пижама. Ориол — чрезвычайно милая девочка и вполне могла бы стать детской моделью, но я категорически против этого. Сомневаюсь, что я выгляжу так же по-ангельски: в одной руке у меня сигарета, в другой — бокал шампанского.
— Зря ты куришь, — заявляет Ориол. — Ты умрешь, а перед смертью станешь старой и безобразной.
