не мешало попрактиковаться, — плескались в бассейне и пили разноцветные коктейли. Примерно в четыре часа дня Стиви с видимой неохотой покинул нас — ушел на фотосессию участников конкурса. Это скучное занятие, но вряд ли мы имеем право жаловаться — несколько обязательных для Стиви мероприятий кажутся достаточно справедливой платой за тот рай, в котором мы пребываем.
— Я собираюсь пройтись по магазинам, — говорю я, обращаясь к Белле. — Ты не хочешь пойти со мной?
Она скашивает глаза в мою сторону, затем нащупывает книгу, лежащую рядом с ее шезлонгом.
— Вообще-то хочу, — отвечает она и добавляет: — Но еще больше я хочу узнать, что произойдет дальше в моем романе. Я не могу его так бросить.
Я оставляю без комментариев тот факт, что она не читала книгу, когда я подошла. Вместо этого я спрашиваю:
— Так ты идешь? Я хочу удивить Стиви и купить для сегодняшнего вечера что-нибудь шикарное. Хочу выглядеть сногсшибательно, чтобы он смотрел только на меня.
Белла смотрит на меня долгим взглядом, затем спрашивает:
— А ты можешь себе это позволить?
Я чувствую, что краснею.
— Ну… нет, на самом деле не могу. Ну то есть на моем банковском счете не так много денег — но все же кое-что есть, а я так хочу выглядеть на все сто!
— Пойдем со мной. — Белла берет меня за руку и ведет к отелю.
— Оно удивительное! — шепотом восклицаю я.
Мы находимся в номере Беллы, и предметом моих восторгов является разложенное на постели платье-пион с розовым китайским рисунком от дизайнера Мэтью Уильямсона. Насколько я знаю, именно в таких платьях прошедшей весной выходили в свет Кейт Бекинсейл и Лаура Бэйли. Оно игривое, легкое и совершенное. Это, без сомнения, самое сексуальное платье из всех, что я когда-либо видела.
И хотя я рада за Беллу — какое это, должно быть, счастье — иметь в гардеробе такую вещь! — но одновременно у меня сжимается сердце. Ясно, что если сегодня вечером на ней будет это платье, то идти или нет по магазинам — вопрос не столько желания, сколько жизни и смерти. У меня нет ничего, что могло бы с ним хотя бы мирно соседствовать, не говоря уже о том, чтобы соперничать. Я украдкой смотрю на часы. Сейчас десять минут пятого, а в девять мы встречаемся со Стиви в баре. Хватит ли мне времени на то, чтобы найти что-нибудь настолько же замечательное? И существует ли на Земле — или, что более актуально, в магазинах Лас-Вегаса — что-либо сравнимое с этим? Обычно я не отличаюсь особой соревновательностью и не придаю одежде такого значения — за последние несколько лет я успела привыкнуть, что Белла всегда выглядит на миллион долларов, а я… ну, на гораздо меньшую сумму. Но сегодня я хочу блистать. Сегодня я хочу выделяться. Потому что сегодня я собираюсь признаться Стиви, какие именно чувства я испытываю по отношению к нему.
Знаю-знаю, приличным девушкам полагается дожидаться, пока мужчина сам сделает подобное заявление. Так элегантнее, изящнее и вообще в конечном итоге разумнее — никому не понравится, когда тебя вежливо, но решительно завернут назад. Но я не могу ждать. Я чуть не проболталась вчера вечером — и сказала бы, если бы нас не прервали Белла и Фил. Но наверное, даже хорошо, что мое признание перенеслось на сегодняшний вечер. Сегодня я была в спа-салоне и хорошо отдохнула у бассейна. Я куплю себе красивое платье. Я буду ухоженной, благоуханной и привлекательной. Вчера я тоже блестела и пахла, но не в том смысле, в каком нужно.
Мне действительно не терпится сказать ему, что с тех пор, как он появился в моей жизни, в ней все переменилось. Все унылое и мрачное исчезло из нее без следа. Все хорошее и приятное стало еще лучше и приятнее. Мне нравится, что он серьезно и внимательно выслушивает все, что я говорю, — даже если я несу какую-нибудь чепуху, вроде того, какие события, по моему мнению, будут происходить в следующих сериях «Улицы Коронации». И мне нравится, что у него есть собственное мнение на этот счет. Это очень ценное качество — болтая о чепухе, задавать вопросы, показывающие ум и интерес к предмету. Он полагает, что я обладаю этим качеством. Я полагаю, что он им обладает. Он забавный — очень, очень забавный. Его шутки всегда простые и добродушные, а не мерзкие и высокомерные, как у большинства лондонских жителей. Ко всему прочему, он очень умен и хорошо разбирается в огромном количестве самых разных предметов. Понятно, что такие темы, как музыка, национальный учебный план и что идет в кинотеатрах, ежедневно обсуждаются в учительской, но Стиви также может интересно говорить о новом законопроекте, который пытается протолкнуть правительство, о литературных новинках, о мотоциклах и об охотничьих ритуалах древних кочевых племен Африки. Возможно, здесь все дело в разносторонности шотландской образовательной системы, но на меня его эрудиция все равно производит огромное впечатление.
И есть еще причины, из другой области. Когда он смотрит на меня, его взгляд опаляет мне душу, высекает на сердце и разуме послание надежды. К тому же он так хорош в постели, что не влюбиться в него просто невозможно. Люди приезжают в Вегас ради игры и азарта. Ради риска.
Я ставлю на червового короля, Короля Сердец. И еще мне кажется, если я ему не признаюсь, то просто лопну.
— Ты сегодня наденешь это платье? — спрашиваю я, присаживаясь на постель. Я еще липкая от пота и масла для загара, поэтому стараюсь не коснуться его. Рядом с платьем Белла расположила прекрасно подобранные аксессуары: пару лодочек, сумочку с блестками и серьги. Все это похоже на фотографию из журнала мод.
— Оно мне немного длинновато. Розовый твой любимый цвет, не так ли? — Говоря так, Белла улыбается своей ослепительной улыбкой.
— Ты что, шутишь?! — До меня наконец доходит, что она предлагает его мне.
— Нет, я не шучу. Я купила его тебе — ну, или скорее это Филип купил. Его деньги, мой выбор. Мы хотели поблагодарить тебя за то, что ты вытащила нас в такую замечательную поездку. Думаешь, зачем я днем столько времени потратила на магазины? Я искала это платье. Видишь, это твой размер, и туфли тоже.
Я беру в руки изящные туфли на ремешках и внимательно их разглядываю. Красивые — сверкающая смесь атласа и стразов — и абсолютно в моем вкусе. Себе Белла выбрала бы каблуки повыше. Это показывает, с каким вниманием она их выбирала.
— Господи боже мой! — взвизгиваю я. — Когда я в этом выйду, все просто попадают!
Белла смеется, а потом, поддразнивая меня, говорит:
— Мне нравятся твои неожиданные приступы скромности. Это так освежает.
А затем мы обнимаемся. Мы часто обнимаемся — при встрече и прощании, и когда Эдди скажет что- нибудь очень уж милое, и когда одной из нас просто хочется обняться. Но в последнее время мы обнимаемся гораздо реже, чем раньше, — я осознаю это в тот момент, когда Белла крепко вцепляется в меня. Я первая сделала движение навстречу ей, но теперь она меня не отпускает. Медленно и осторожно я отстраняюсь от нее. Опустив взгляд, я смотрю на стоящую передо мной женщину. Не знаю, может быть, здесь дело в нашей с ней разнице в росте, но она кажется мне хрупкой, словно стеклянная статуэтка: одно неуклюжее движение, и она разлетится на осколки.
— Эй, Белла, с тобой все нормально?
Она выглядит так, будто сейчас расплачется.
— Я рада, что вещи тебе понравились. Я боялась, что ты решишь, что я перегнула палку и выбрала слишком вызывающее платье.
— Детка, с твоим безупречным вкусом ты можешь перегибать палку сколько угодно, — шучу я. Я по- прежнему сижу на постели. Я ловлю себя на том, что руки сами собой тянутся к платью. Не могу поверить, что оно мое. Хочется немедленно его примерить, но сначала мне нужно принять душ.
— А знаешь, я помню, — говорит Белла. — Я помню, каково это, когда хочешь купить дорогую вещь, но не можешь ее себе позволить.
— Да ну, Белла, конечно ты помнишь, — улыбаюсь я. — Мы с тобой не один час провели, делая воображаемые покупки.
Мы с Беллой любили играть в игру, во время которой мы сидели и перелистывали какой-нибудь
