моим пальто? По-моему, в кармане остался бумажник.
Оба медлили.
– Вы были весь в кровище, босс. Этот здоровый пес, он налетел как черт.
– Но потом карабинеры его пристрелили. По крайней мере, Форбс так сказал.
– Мы сперва пробовали оттащить, а уж после они пристрелили. До чего был лютый, ух!
– Но с какой стати? – удивилась Паола. – Раньше этот пес никогда себя так не вел.
– Полиция сказала, его кто-то хотел отравить, хозяйка.
И Моррис в который раз восхитился талантом этого парня ко лжи, – вернее, к – безобидной полуправде. Кваме держался, точно не знал и половины того, что ему довелось увидеть своими глазами. А еще радовало, что негр, вопреки подсмотренным гнусностям, продолжал выказывать миссис Дакворт полное почтение.
– Что же все-таки с моим пальто, ума не приложу? – повторил Моррис.
Кваме помотал головой:
– Когда я помогал класть босса на носилки, пальто было при нем.
– Надеюсь, кредитных карточек там не было, а, Мо? – Паола характерно поерзала бедрами, играя капризной улыбочкой на надутых губах. Отлично, подумал Моррис, если игре предстоит быть долгой и жесткой, он и это выдержит не хуже всякого другого. Но в конце концов пальто и письма где-нибудь обязательно всплывут.
На следующее утро – всего за сутки до операции – его навестила Антонелла, и после некоторых колебаний согласилась почитать Моррису его английскую Библию. На ней был скромный наряд черно- коричневых тонов. Моррис снова стал рассказывать о своем обращении, о желании служить Богу, о намерениях – если, конечно, она не возражает, – сочетать бизнес с благотворительностью, о планах построить часовню при заводе. Невестка сидела совсем близко, ее руки казались особенно бледными на черном переплете, темные волосы ниспадали на пышный бюст.
– Так что тебе почитать? – спросила она.
– Да что хочешь. То, что выбрала бы для себя.
– Боюсь, я не большой знаток, – смутилась Антонелла. – У нас, католиков, простые прихожане редко сами читают Библию.
Это смирение тронуло Морриса до глубины души.
– Когда я совсем поправлюсь, давай читать вместе, – сказал он. – Это будет замечательно. И тебе не мешало бы отвлечься. Можно по-английски – совместим веру с учебой. Отличный случай вернуться к твоим урокам, раз Стэн больше не может.
Моррис очень надеялся, что никто не сказал американцу про больницу. Меньше всего ему хотелось бы, чтоб этот подлипала ездил к Антонелле, а она выходила навстречу.
Невестка благодарно улыбнулась, а Моррис подумал: ее визит означает, что если даже кто-то заполучил письма и сумел сопоставить факты, кот все равно еще в мешке. Не то бы Антонелла, наверное, глаза ему выцарапала.
– Знаешь что, открой-ка наугад, – предложил он, кивнув на том с золотым обрезом. Если когда-нибудь он напишет книгу, хорошо бы ее издать именно в таком оформлении.
Достав очки из черной сумочки (Моррис до сих пор не знал, что Антонелла носит очки, но виду не подал), она открыла книгу и начала читать:
«О, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня…»
Она подняла глаза, лишь на долю секунды, но Моррис уловил в них страдание, еще более возвышенное этими строгими очками.
«Когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы…»
Моррис вздохнул.
«Как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим…»
Он пожирал невестку взглядом. Полные красивые губы чуть дрожали, в Антонелле – такая бездна женственности… А в Паоле – одна только ненасытная похоть.
«Когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня,
Когда пути мои обливались молоком, и скала источала для меня ручьи елея!»
Антонелла вдруг расплакалась.
– Ох, Моррис, – всхлипывала она, – ну почему все сразу на нас свалилось?
Моррис сел и притронулся к ее руке. Он от души разделял ее скорбь и в то же время невольно, но отчаянно, – ведь отныне он неразрывно связан с Паолой, – тянулся к Антонелле. «Когда пути мои обливались молоком»! Давно следовало взяться за Библию.
Антонелла неожиданно выдавила:
– Сначала сестра, теперь Бобо. Ты, наверное, знаешь, мы получили страшное письмо. Совсем как те, о Мими. Я сперва обрадовалась – выходит, он жив, а потом вспомнила, что стало с ней. Боже, какой ужас… Не могу понять, как Господь допустил, чтобы такое случилось дважды в одной семье. А сейчас прихожу к тебе – и открываю Библию прямо на Книге Иова! – Она захлебнулась слезами.
Ну конечно же, Иов. Праведник, чью веру Всевышний испытывал, лишив его всех благ… Моррис осторожно спросил, чем так похожи эти письма.
