океане, возле мыса Горн, как думали мы раньше. Он расположен на юго-восток от Москвы, примерно в полутора тысячах километров от нее...'
ГЛАВА VII
Высоко вверху возник огромный диск. Он распался на тысячи хрустальных, вложенных друг в друга кругов. В центре диска родился огонь, ослепительный, сверкающий и нежный. Преломляясь в бесчисленных гранях, он наполнился тончайшими оттенками невиданной красоты. Отраженные мириадами зеркальных плоскостей лучи слились в единый радужный поток света, который упал на Сергея, подхватил его и куда-то понес на упругих теплых волнах.
Он нес его к славе, признанию, безоговорочной победе. Сергею грезились долгие часы совещаний и обсуждений, когда стоишь на трибуне с поднятой головой, скромный, горделивый, все понимающий. Затем долгие месяцы снисходительного разъясняющего отношения к другим, долгие годы почета, прочного уважения, непоколебимого авторитета...
Сергей взглянул на Эрика. По лицу того нельзя было сказать, слышит ли он фанфары славы, гремевшие в ушах Сергея. Вертикальная складка меж бровей показывала, что Эрик чем-то озабочен. Сергей вопросительно хмыкнул. После долгого молчания Эрик поднял глаза.
- Вообще это смешная штука, - задумчиво сказал он.
- Ты о чем?
- Ну посуди сам. Это какая-то сложнейшая и вместе с тем простая, как дважды два - четыре, система. Природа отражена в человеке, она 'записана', если позволительно так выразиться, в виде чувств, мыслей, воспоминаний...
- Не путай, память и мысль - категории, свойственные только живому. Мертвой природе они неведомы.
- Ну хорошо, в форме ощущения. Природа отражена в человеке, в его чувствах. Это как бы первая ступень. Человек отражен в биотозе в виде импульсов, переданных каким-то субквантовым биополем. Это уже вторая ступень. Возможно, что...
- У нас будет столько хлопот со второй ступенью, что до третьей мы не доберемся, - беспечно отмахнулся Сергей.
- Да, конечно, но ты меня не понял, - сказал Эрик. Его глаза, казалось, совсем растаяли на бледном лице. - Чем выше ступень отражения, тем выше самостоятельность воспринимающего объекта. Вот в чем штука. Например, человек по отношению к камню...
Сергей напряженно всматривался в Эрика.
- Для этого нужно, чтобы биотоза была способна самостоятельно перерабатывать информацию. Кодировать сигналы, помнить, сравнивать и так далее, - сказал он.
- А почему ты думаешь, что она этому не может научиться? - заметил Эрик. Он говорил равнодушно и негромко; казалось, все это очень мало его занимает. Только по странной прозрачности глаз Сергей догадывался, что его друг пробивается сквозь какую-то мучительную умственную преграду.
- А зачем ей это нужно? - подумав, спросил Сергей.
- Такой вопрос не имеет смысла. Это то же, что спросить у природы, зачем она создала мыслящего человека. Здесь играет роль автоматика необходимых и случайных процессов...
Эрик помолчал. Он смотрел в окно, и Сергей смотрел туда же. Там, как маяк, светилась биотоза. Сергею свечение биотозы казалось ослепительным, обжигающим, как лучи экваториального солнца. Эрик смотрел и будто не видел мерцающего сияния, проникавшего сквозь стекла.
- Я боюсь, - сказал он, ворочаясь на своем ложе, - боюсь, как бы биотоза не стала по отношению к человечеству...
- Чем? - спросил Сергей.
- Тем же, чем люди стали по отношению к мертвой природе.
Доктор, утонувший в кресле и дыму, встрепенулся:
- Возможно ли это? Биотоза. создана людьми, и ее существование определяется общим потенциалом напряжения вашего гипотетического биополя, генерируемого человечеством...
- Люди тоже созданы природой и живут на ее иждивении, тихо возразил- Эрик, - но это не мешает им активно вмешиваться в дела мертвой и живой материи. Биотоза, если она приобретет самостоятельность, тоже может захотеть что-нибудь изменить.
Сергей с сожалением посмотрел на Эрика. Такой ясный глубокий ум и... такая трусость мысли.
'Время взлететь, - подумал Сергей. - Время оттолкнуться от сырой земли и умчаться ввысь, глядя, как расплываются лица и слезы провожающих...'
- Ладно, - сказал он, вставая, - я поеду.
- Сейчас? - спросил Эрик.
- Да, старик, нельзя терять ни минуты.
- Может, подождать до утра? - неуверенно спросил Эрик.
- Нет, надо торопиться. Биотоза развивается, каждое мгновение можно ожидать нового фокуса.
- Да, да, поезжайте, Сережа, - вмешался доктор, - расскажите всем там, в чем дело, и возвращайтесь побыстрее... Я побуду с Эриком.
- А к семье не потянет?
- Это уже не ваша забота. Действуйте и за Хокай-Рох не волнуйтесь. Здесь все будет в порядке. Сергей подошел к Эрику и взял его руку.
- Слушай, Серж, - сказал Эрик, поморщившись, - я еще не знаю сам, но... Но мне не очень нравится эта штука... - Он ткнул пальцем в окно. - Я не хочу капать тебе на мозги и прочее. Но нужно быть объективным. Мы не должны переоценивать наш успех. Понимаешь? Так что ты там не зарывайся, ладно?
- Ладно, ладно, не тревожься, дружище, - Сергей крепко стиснул руку Эрика.
Он быстро загрузил в багажник автолета папки с наблюдениями, фотопленки, диапозитивы, магнитофонные ленты, сел в машину и вылетел в кромешную мглу. Небо и земля были почти одинакового густого черного цвета.
Автолет скользил над землей на высоте тридцати метров. Сергей с нетерпением посматривал на стрелки, вздрагивающие на освещенных циферблатах.
'Прежде всего сделать сенсационный доклад. Раскрыть всем глаза. Это будет как взрыв бомбы!.. Большой ученый совет и специалисты со стороны... Затем - подать двенадцать авторских заявок по биотозе на наше с Эриком имя...
Впрочем, сначала заявка на открытие. Ведь это открытие! ...Пару больших статей в центральной прессе, одно-два интервью и... Все будет отлично... все будет хорошо... Наконец-то настоящее, подлинное открытие! Это вам не беспочвенное исследование влияния бесконечных влияний... Это настоящее! Великое! Ради этого стоило жить, мечтать, ошибаться... Жила, золотоносная жила!.. Хватит ходить у науки в пасынках!.. Держитесь, ползучие эмпирики!'
Через четыре часа Сергей подлетел к Москве, Хотя было раннее утро, автолеты на главной трассе шли в три этажа, и Сергей, с трудом пробился на нужную магистраль. Он оставил машину во дворе, уложив ее тяжелое тело на влажный асфальт, и бегом поднялся на свой этаж.
Отца дома не было. Квартира сохраняла теплый душный воздух ночи, запах табака. Все окна были закрыты, вентиляция отключена.
Сергей распахнул окна, включил кондиционку и полез под душ. Крупные холодные капли забарабанили по волосатой груди. Смуглая кожа натянулась и затвердела. Сергей сладко ежился, сплевывая искристые фонтанчики. Через десять минут он сидел в кресле, приятно расслабленный, и прислушивался, как по телу пробегают маленькие горячие молнии.
Город уже проснулся и заработал во всю свою миллионную людскую и машинную мощь. Похоже было, что он и вовсе не спал. Сергей слушал- гремящие звуки жизни, врывающиеся в окна, и думал о том, что вот
