Сразу же нашел дверь, отмеченную, как в ту незабвенную накануне святого Варфоломея ночь, меловым крестом. Спешился. Привязал лошадь к гранитной тумбе. Осторожно ступил на крыльцо. Взял левой рукой позеленевший молоток и трижды тихо постучал.
Дверь тотчас же приоткрылась. В этот святой предутренний час, когда добрые парижане мирно храпят в своих постелях, кто-то с нетерпением ждал гостя.
— Пер Элоим, — шепнул приезжий.
— Рабур, Батхос, — прошептали в ответ, и дверь распахнулась.
Приезжий снял шляпу и вошел в темный прямоугольник, волоча по земле пышные черные перья.
Дверь закрылась, и темнота сомкнулась вокруг него.
— Откуда вы пришли? — услышал он суровый и властный голос.
— Из вечного пламени.
— Куда идете?
— В вечное пламя.
Впереди загорелась золотая точка. Коридор осветился.
— Проходите, вас ждут, — сказал появившийся из тьмы человек, подымая светильник.
Он провел приезжего в комнату, где не было ничего, кроме заваленного книгами и пергаментными свитками письменного стола. За столом сидел совершенно рыжий кавалер в черном испанском костюме и улыбался холодно и любезно.
Приезжий с достоинством поклонился и остался стоять. В единственном кресле сидел хозяин.
— Вы прибыли точно в назначенный срок, капитан, — сказал кавалер. Огненная борода его лисьим хвостом мелькнула в снегу брабантских кружев. Как обстоят дела во Фландрии?
— Они готовятся выступить, сударь.
— Так, так… А вам удалось достать это? — на последнем слове кавалер в черном сделал ударение.
— Да, сударь. Вот… — Изящным движением приезжий распахнул плащ, расстегнул колет и достал из-за пазухи крест из драгоценного эбенового дерева.
— Прекрасно, капитан! — с неожиданной живостью хозяин выскочил из кресла и, обогнув стол, покровительственно возложил тонкие и бледные длани свои на могучие плечи приезжего. Пока кавалер в черном сидел за столом, он казался высоким. На самом же деле едва достигал подбородка своего гостя, которого величал капитаном.
Он взял из рук капитана черный крест, перевернул его и обнаружил на перекрестье крохотную замочную скважину.
— Ключ у вас?
— Нет, сударь. Человек, которого я вынужден был заколоть в поединке возле антверпенской таверны «Синий фазан», владел только этим. — Гость тоже акцентировал последнее слово.
Вопреки его ожиданиям рыжий хозяин ничуть не огорчился. Он улыбнулся еще шире, ласково тронул тщательно завитые усы и возвратился в кресло. Порывшись в ящике стола, достал ключик, заканчивающийся розовой жемчужиной неправильной формы. Вставил ключик в замочную скважину, и необыкновенной красоты роза засверкала на эбеновом кресте.
— Роза и крест, — тихо сказал он и вновь поднялся. — Видите?
— Да. Роза и крест, — повторил капитан.
— Так, значит, они готовы выступить… — Хозяин повернул жемчужную розу, и крест раскрылся, как футляр.
На алом бархате лежало тщательно свернутое трубочкой письмо. Хозяин схватил его, с шелестом развернул и отошел к забранному узорной решеткой оконцу.
— Прочтите этот манускрипт, капитан, — сказал кавалер в черном, и лицо его приняло озабоченное выражение.
Капитан сдержанно поклонился и осторожно взял свернувшийся в руке кавалера листок.
— Это можно толковать двояко, сударь, — сказал он через некоторое время, возвращая документ.
— Вот именно! — опять оживился кавалер. Холодная улыбка его постепенно ширилась. — Весьма двусмысленное предсказание. Весьма! Однако несомненно, что этот человек парижанин! Может быть, именно поэтому они и стремятся в Париж?
— Не только поэтому, сударь. Здесь замешаны проблемы большой политики. Париж — средоточие самых разнообразных интересов. Кто владеет Парижем — владеет всей Европой.
— Конечно, конечно, — заторопился, перебивая капитана, хозяин. — Все это безусловно так… Но тот, кто владеет неисчерпаемым источником денег, тому покоряется весь мир, а не одна только Европа. Перед деньгами, капитан, и большая политика ходит на задних лапках. Собственно, она и существует лишь для рационального добывания денег… Кстати, о деньгах, он снова полез в ящик и вытащил оттуда два увесистых мешочка. Они звякнули, упав на полированную поверхность стола, и затухающий звон их был и знаком и любезен ушам капитана. — Здесь тысяча ливров. Они очень скоро понадобятся вам, капитан.
Капитан молча поклонился и спрятал золото.
— Я думаю, что этого человека можно будет найти. Гороскоп его, хоть и не полон, но весьма конкретен. Кроме того, есть прямое указание на то, что избранник занимается алхимией.
— Разве там говорится, что он уже владеет высоким искусством? сохраняя почтительность, спросил капитан.
— По крайней мере я так понял! Там сказано: иначе звезды не оплодотворят его высокое искусство! Из этого никак не следует, что он не владеет уже этим искусством. Просто оно может оказаться бесплодным… Но и обратного отсюда тоже не следует, — после некоторой паузы добавил рыжий кавалер и покачал головой. — Очень, очень двусмысленно.
— Позволю себе заметить, сударь, что двойственность распространяется и на другие указания документа. Взять хотя бы место, где сказано о том, что избранник станет Великим Мастером. Это очень темно. То ли Великим Мастером алхимических превращений, то ли гроссмейстером Розы и Креста…
Рыжий кавалер опять не дал капитану закончить весьма тяжеловесно сформулированную мысль.
— Или нашего ордена, — сказал он, играя неочиненным пером.
— Гроссмейстером нашего ордена? — изумился капитан.
— Не исключено. Если только Собачья звезда не отравит злобой своей тайное содружество заблудших, — процитировал кавалер слова документа.
— Но ведь это… — начал было капитан.
— Каждый имеет право истолковывать это по-своему, — кавалер, казалось, сам наслаждается своей находчивостью. — Мы такое же тайное содружество, как и они. Не правда ли? Несправедливо требовать, чтобы мы именно себя считали заблудшими. Вы согласны со мной, капитан?
— Да. То есть, простите, сударь, не совсем… Документ же их!
— Теперь он наш.
— Ах вот как, сударь! Ну тогда конечно… Но составлен-то он для них?
— А откуда вы знаете, кем и для кого он составлен? Волею нашего господина он попал к нам, следовательно, он и предназначался для нас! Надо только выяснить, какие люди стоят за этой Собачьей звездой, и обезвредить их. За звездами тоже скрываются люди, капитан!
Капитан молча поклонился.
— Как видите, даже самый туманный и двусмысленный документ может стать вполне конкретным.
