Все выел ненасытный солончак.Я корчевала скрюченные корниКогда-то здесь курчавившихся лоз, –Земля корявая, сухая, в струпьях,Как губы у горячечной больной…Под рваною подошвою ступняМозолилась, в лопату упираясь,Огнем тяжелым набухали руки, –Как в черепа железо ударялось.Она противоборствовала мнеС какой-то мстительностью древней, я жеКиркой, киркой ее – вот так, вот так,Твое упрямство я переупрямлю!Здесь резвый закурчавится горох,Взойдут стволы крутые кукурузы,Распустит, как Горгона, змеи – косыБрюхатая, чудовищная тыква.Ах, ни подснежники, ни крокусы не пахнутВесной так убедительно весною,Как пахнет первый с грядки огурец!…Сверкал на солнце острый клык кирки,Вокруг, дробясь, подпрыгивали комья,Подуло морем, по спине бежалИ стынул пот студеной, тонкой змейкой, –И никогда блаженство обладаньяТакой неомраченной полнотойИ острой гордостью меня не прожигало…А там, в долине, отцветал миндальИ персики на смену зацветали.– – –.1924 (?)