Дома мать волновалась за дочь.
По дороге к дому Нинка обдумала план обмана матери. «Мамочка, мамуля, родная моя, — причитала Нинка. — Заставили работать две смены. Получку получила, туфли купила, а это тебе на расходы», — и Нинка протянула деньги, полученные от случайного знакомого.
Мать ласково погладила Нинку по головке и продолжала хлопотать по домашним делам.
В новых туфлях и новеньком цветастом платье Нинка Рыжая встретила на площади Революции Юрку Шитова, с которым она была знакома через подруг.
Она искала себе человека для жизни, нашла и искренне его полюбила.
Шло время. Рестораны. Вино. Танцы.
В поисках «романтики» скорым поездом она держала путь в Ленинград. Там она нашла «подружек». Знакомилась с ворами.
Обезволенная, с провалившимися глазами и посиневшим лицом, она слушала гитару и напевы вульгарных куплетов.
И так день, за днем текла Нинкина жизнь.
В угаре она ставила перед собой вопросы в поиске виновных в своих похождениях.
— Кто виноват? — твердила она. — Только сама и никто другой, — приходила она к выводу.
Она бредет по набережной Невы, любуясь ее красотой.
«А там — Москва, мама, родные», — шептала про себя Нинка.
Перелистывая уголовное дело, я стал думать о судьбе этой девушки, жизнь которой можно поправить. Перед глазами проплывала моя полувековая жизнь. Десятки лет вместе со многими я лечил людей искалеченных, в какой-то мере похожих друг на друга. «Возврат к трудовой жизни, в семью — вот главный путь к честной жизни Нинки Рыжей», — подумал.
Ни одного упрека, ни одного слова о прошлом. Так началась наша беседа с Нинкой Рыжей. Вдруг она встала, выпрямилась и порывистым голосом, как ученик на экзаменах, заговорила:
— Почему я сегодня с вами? Да потому, что всему есть конец.
Я сидел и курил папиросу, внимательно слушая ее. Пусть изольет свою душу, думал я. Взвесим все, разложим по полочкам, и все встанет на свое место. Надо уловить главное. Найти ее слабое место, уцепиться за него и помочь человеку выйти на путь трудовой жизни.
— Мне так глубоко заглянул в душу работник МУРа. Стыдно и больно и плакать хочется о бесцельно потерянном времени. Домой, к маме. Ведь мама всегда была и есть друг, — закончила свой рассказ Нинка.
— Но мать надо научиться уважать, любить горячей любовью, — давал Нинке напутственные пожелания Иван Котов.
Нинка косо смотрела на Котова и кивком головы соглашалась.
Москва окутывалась вечерней прохладой, а мы продолжали затянувшуюся беседу о человеческой чистоте.
Нет необходимости упоминать подлинную фамилию Нинки Рыжей, чтобы не тревожить давно зажившие раны прошлого.
Я случайно встретил Нинку, разговорились. Она обрела прекрасную семью, воспитывает сына.
ПРЕДАТЕЛЬ
Со склада «Главтрудрезервснабсбыта» похитили дорогие ткани, мануфактуру и большую партию шерстяных брюк.
Первая удача окрылила уголовников, и они уже думали о новом преступлении и серьезно к нему готовились. Разрабатывались различные варианты, и, только когда все было готово, они пошли.
В квартиру Поздняковой явились трое.
— Вы Позднякова? — спросил один из вошедших.
— Да, я Позднякова Александра Васильевна, — ответила она, не понимая, почему это их интересует.
— Вы были за границей? — спросил тот же человек.
— Была, только недавно вернулась из Германии. А почему, собственно, это вас интересует?
— Вы привезли из-за границы много ценностей! — не обращая внимания на ее вопросы, продолжал вошедший.
— Кое-что привезла. А все-таки, что случилось?
— Вы привезли вещи для спекуляции? — спросил незнакомый.
— Что вы! — опешила Позднякова. — Я просто купила для себя некоторые вещи.
Один из вошедших предъявил удостоверение в красной обложке. Позднякова не обратила на него внимания и в недоумении продолжала стоять, всматриваясь в лица незнакомцев.
— Что вы смотрите на нас, как баран на новые ворота! — резко произнес один из присутствующих. — Приступайте к производству обыска! — приказал он своим напарникам.
— Ах вы, грабители! — набросилась Позднякова на «сотрудников».
Но командовавший кражей приказал связать ее и положить на пол, а рот заткнуть тряпкой.
Он снял с себя галстук и крепко затянул Поздняковой руки. Другой грабитель достал кинжал и приставил его к горлу Поздняковой.
От неожиданного исхода дела в глазах у Поздняковой потемнело, и она потеряла сознание.
— А ну, быстрей поворачивайтесь, берите только ценные вещи! — кричал главный. — Тряпки оставьте.
Грабители взяли три манто, деньги, аккордеон и часы.
Но на этом «проверка» побывавших за границей не окончилась. Впрочем, проверяли они и людей, которые, кроме Москвы, не были решительно нигде, если не считать дачи, куда выезжали на лето.
— Вы Туровская? — спросил главный, войдя в заранее намеченную квартиру.
— Да, я Туровская, — ответила открывшая дверь.
— Разрешите войти, мы из ОБХСС.
Туровская пропустила «работников» в квартиру.
— Мы должны произвести у вас обыск, — пояснил главный. — Нам стало известно, что вы занимаетесь спекуляцией шерстяными кофтами.
— Да что вы, голубчики, какая я спекулянтка? — заголосила Туровская.
Но «работники» были неумолимы.
— Покажите, где у вас находится станок и готовая продукция?
Туровская действительно занималась изготовлением кофт на дому.
— Станок вот там, — и она показала рукой в угол комнаты.
— А где продукция?
— Извините, но кофты я уже успела продать.
— Тогда покажите, где вырученные деньги?
Туровская, покачиваясь, достала из шкафа деньги и положила на стол.
— Вот они, шестнадцать тысяч как одна копеечка. Оставьте хоть немного, — умоляюще сказала она.
— Вот вам копия протокола обыска, придете в двенадцатое отделение милиции к Яшину, он будет вести ваше дело.
— Спасибо, голубчики, спасибо, — неизвестно за что стала благодарить их Туровская.
Проводив «сотрудников», она еще долго собирала разбросанные по полу вещи, думая о том, что ей скажут завтра в отделении.
«Только бы не посадили, — думала она, — только бы не посадили».
В двенадцатое отделение милиции Туровская явилась на следующее утро. Она подошла к дежурному милиционеру и спросила:
