Мне все равно, каких средиЛиц ощетиниваться пленнымЛьвом, из какой людской средыБыть вытесненной – непременно —В себя, в единоличье чувствКамчатским медведём без льдины,Где не ужиться (и не тщусь!),Где унижаться – мне едино.Не обольщусь и языкомРодным, его призывом млечным.Мне безразлично, на какомНе понимаемой быть встречным!(Читателем, газетных тоннГлотателем, доильцем сплетен…)Двадцатого столетья – он,А я – до всякого столетья!Остолбеневши, как бревно,Оставшееся от аллеи,Мне все – равны, мне всё – равно,И, может быть, еще равнее —Роднее бывшее – всего.Все признаки с меня, все меты,Все даты – как рукой сняло:Душа, родившаяся – где-то.Так край меня не уберегМой, что и самый зоркий сыщикВдоль всей души, всей – поперек!Родимого пятна не сыщет!Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,И все – равно, и все – едино.Но если по дороге – кустВстает, особенно – рябина…
1934
Вместо стихотворения
(Акростих)М гновенный снег, когда булыжник узрен,А прельский снег, оплошливый снежок!Р езвись и тай, – земля как пончик в пудре,И рой огней – как лакомки ожог.Н есись с небес, лишай деревья весу,Е рошь березы, швабрами шурша.Ц енители не смыслят ни бельмеса,В раги уйдут, не взявши ни шиша.Е жеминутно можно глупость ляпнуть,Т огда прощай охулка и хвала!А ты, а ты, бессмертная внезапность,Е ще какого случая ждала?В едь вот и в этом диком снеге летомО пять поэта оторопь и стать —И не всего ли подлиннее в этом?
