была пуста, если не считать пары армейских грузовиков, раскоряченных поперёк. Вверх по Нижегородской ползли автобусы с омоновцами, лица парней от внутреннего напряжения казались сонными. Сбоку, посреди побуревшего газона, раздулись на ветру огромнейшие светло-серые палатки, в них толкались озабоченные люди в белых и зелёных медицинских халатах. В устье Большого Коммунистического переулка громоздился довольно грязный танк с белыми крестами на бортах. За десять метров до танка размахивали своими волшебными палочками дяденьки в форме автодорожных инспекторов.
Чёрный джип генерала ФСБ Севастьяна Савенкова мягко продавил гаишный заслон, прокрался почти до самого танка и, порыкивая, взобрался на высокий тротуар. Машина нырнула в скверик у библиотеки. Уставив моргающий глаз на крышу автомобиля, в которой, как в квадрате чёрного зеркала, отражалось облако в готическом кружеве ветвей, старый ворон с облегчением покачал головой. Старик Державин тоже заметил джип и с уважением покосился на открывшуюся дверцу.
Из джипа — разбитыми ботинками прямо в лужу — ловко выпрыгнул похожий на беспризорника подросток с чумазым и довольно мрачным лицом. Слегка припадая на левую ногу, заковылял из сквера в переулок — поближе к танку. Цепким взглядом впился в кирпичный флигель средней школы. Непорядок… Во втором этаже все окна разбиты! Развороченный младший корпус едва виден сквозь завесы сизого дыма… Ага, вот и пятнистые, будто смазанные фигурки спецназовцев: сидят на корточках в арке проходного двора. Давно сидят, уже головы повесили, стволы опущены в землю.
Понятно, что снайперы «духов» простреливают переулок насквозь. Может быть, прямо сейчас его берут на прицел оттуда, из чердачного окошка. Мальчик выпрямился, с деланным спокойствием скрестил на груди руки — грязные, худые и мускулистые, как у молодого индейского воина. Как хотелось ему оказаться там, среди заложников! Какой кадет не мечтает попасть в настоящую передрягу!
Надинька Еропкина позвонила вчера и испуганно сообщила про каких-то призраков в подвале школы. Иван тогда усмехнулся: после незабываемого посещения Академии Мерлина девочке повсюду мерещится нечисть, и предпочёл отправиться на плановое кладбищенское «дежурство». А в Надинькину школу счёл достаточным послать Петрушу Тихогромова.
А оказалось: не призраки, а гораздо интереснее! Настоящие «духи»! И почему Тихогромычу привалило такое счастье? В конце концов, это несправедливо. В училище именно Царицын подготовлен лучше всех. Стреляет почти без промаха, с лёгкостью клепает фигуры на турничке, хитрость и боевая интуиция — как у лисицы!
Окажись Ваня среди заложников, уж он бы продемонстрировал всему миру, что даже мелкий кадет способен крушить «духов». Если, конечно, этот кадет воспитан в духе имперского офицерства.
«Чехи» — тупые чабаны. Они способны резать только ленивых баранов и деградировавших федиков, развращённых демократией. Федики — это не солдаты, а мертвецы, ненадолго оживлённые вялым приказом начальства.
Настоящий русский офицер — разящий клинок в руке Отечества, выкованный в горниле имперского духа. Офицер имперской закалки способен в одиночку отправить на тот свет добрую половину любой банды.
«Отважный кадет, завладев оружием террористов, самолично уничтожил двоих бандитов и обеспечил блестящий успех всей операции по освобождению заложников».
Так написали бы в газетах. И снова Царицына пригласят на телевидение. В этот раз, может быть, президент лично вручит ему орден.
Кадет Царицын прижался к стене, чтобы отдышаться. Сердце барабанило, в голове звенели эскадронные трубы, руки едва не тряслись от возбуждения. Его вызволили из отделения милиции сразу же после звонка капитана в училище. Разве мог он на такое рассчитывать? Но зачем? Зачем его привезли сюда? Зачем прислали за ним полковника на джипе? А может быть, его попросят прямо сейчас пробраться в школу?
У Ивана были свои счёты с «духами». Ведь он … и сам бывал в заложниках! Правда, когда ещё сидел в животе у мамы и никак не мог навалять обидчикам по шее.
А теперь запросто бы навалял. Но вместо крутого, хитрого Царицына в дело замешался пентюх Петруша, добродушный увалень, неспособный на решительное действие. «Ой, чует моё сердце: не сдюжит бедный Громыч», — вздохнул в сердцах Иванушка.
— Да продлит Господь твои дни, вице-сержант Царицын, — послышался рядом негромкий приятный голос.
Иван вздрогнул.
Перед ним стоял сухощавый человек в чёрной куртке, из-под которой выглядывал ворот белоснежной рубашки и великолепный галстук. Засунув руки в карманы и покачиваясь на каблуках, человек поглядывал на здание школы сквозь узкие профессорские очки.
Савенков. Самый настоящий генерал Федеральной службы безопасности России. Самый умный человек в Галактике! В этом Иван был уверен на сто процентов.
— Что ты хмуришься, Царицын? Не рад, что тебя побеспокоили? — сощурился Савенков. — Пойдём в проулок, потолкуем спокойно. А то здесь уж больно хорошо винторезы пристреливать.
Пока шли, Ваня сообщил Савенкову, что среди заложников и Петя Тихогромов. Генерал заметно оживился.
Проулок был забит вооружёнными людьми. Торчала антенна спутниковой связи, под мусорными баками дремали служебные собаки.
Негромко переговаривались, даже посмеивались, коренастые люди в бронежилетах, с карающими орудиями в руках, с белыми повязками на предплечьях и бёдрах. Молодой снайпер, краснощёкий парень с лицом тракториста, тайком от начальства лузгал семечки.
— Скоро штурм? — Ваня посмотрел на Савенкова с напряжением, пристально.
— Нам нужна хоть какая-то информация изнутри. Численность бандитов, вооружение, схема минирования зала. Всё зависит от Петруши, — генерал развёл руками. — Я хорошо знаю вашего брата кадета. И понимаю, что для Тихогромова сообщить спецназу о бандитах — дело чести.
— Так точно, товарищ генерал! Кадеты не подведут!
— Я тоже в это верю. Но видишь ли в чём дело, уже ночь прошла, а никаких сигналов от Петруши мы не получили.
— Скорее всего, ваши люди просто не обратили внимания на эти сигналы, — уверенно сказал Ваня. — У нас есть специальные способы оповещения. Разработаны лично мною. Для скрытого взаимодействия кадетов в большом городе.
— Поэтому тебя и позвали, — кивнул генерал. — Мы тебя выручили, выручай и ты, брат Царицын. До сих пор никаких знаков заложники не подавали: ни фонариками, ни записками… Даже по трубам никто не стучал.
— Разрешите сразу приступить, товарищ генерал? — кадет Царицын важно насупился, достал из набедренного кармана блокнот. — Давайте по порядку. Воздушные шарики не пролетали?
— В каком смысле? — удивился генерал. — При чём тут шарики?
— Если писать мелким почерком на поверхности надутого стандартного шарика можно уместить параграф из школьного учебника или, к примеру, детальный план помещения.
— Н-нет… не было шариков.
— А кошек всех проверили? — Царицын сузил глаза. — Под хвостом у них смотрели?
— Ну, знаешь, Царицын, — генерал нахмурился, — если бы я не знал, что ты человек предельно серьёзный, то подумал бы, что ты неудачно пошутил. Сделай милость, объясни, при чём тут кошки?
— В школах часто живут кошки. Петруша мог приладить записку в самое укромное место и выпустить почтового зверя на улицу. Кстати говоря, проверенный способ.
Савенков поднял брови, задумался, но ничего не сказал.
— Далее, — рассуждал Царицын. — У Тихогромова наверняка рогатка при себе. Он мог запулить из окна жёваную бумажку с информацией. Проверяли?
— В зале вообще нет окон, — вздохнул Савенков. — Но в целом мысль интересная. Надо взять на вооружение.
— Товарищ генерал, — Ваня шагнул ближе, глаза его блеснули, — Тихогромов наверняка пытался подать знак. Он же кадет, поймите! Да любой мальчишка мечтает, чтобы его в заложники захватили. Это
