только ухищрениям не прибегали колонизаторы, чтобы умножить свои доходы! Миллионы фунтов стерлингов поступают из Индии в метрополию в качестве «даров на ведение войны» или в виде «военных займов».
У одного британского лорда были все основания заявить при оценке значения помощи Индии странам Антанты и в первую очередь Великобритании: «Без Индии война очень сильно затянулась бы, если, конечно, ее вообще можно было бы выиграть без ее помощи».
К такому же выводу постепенно приходит и большинство индийских националистов. Война вызвала рост национального самосознания. Всю страну облетают пылкие слова Энни Безант: «Если такой маленький народ, как буры, борющийся с Британией, заслуживает свободы, то индийцы, борющиеся за Британию на основе своей древней традиции, тем более достойны свободы».
Политическая жизнь в Индии постепенно возрождается, после шестилетнего застоя вновь начинает набирать силу антиколониальное движение. Тилак и Гокхале ведут переговоры о возможном участии крайних в деятельности Конгресса. Проявляет интерес к сотрудничеству с Конгрессом и Мусульманская лига, новое руководство которой во главе с Мухаммедом Али Джинной, недовольное враждебной политикой Англии в отношении Турции, поддерживает требование о предоставлении Индии самоуправления и на этой основе готово выступить вместе с конгрессистами.
Полицейский террор, свирепость цензуры, принятие в 1915 году драконовского закона об обороне Индии, учреждавшего специальные трибуналы, приговоры которых не подлежали обжалованию, лишь больше возбуждали недовольство индийцев.
В апреле 1916 года Тилак в Махараштре, а в сентябре Безант в Мадрасе основывают «лиги гомрула»[34]. Задача у них одна — достижение конституционными методами самоуправления для Индии в рамках Британской империи. Но если Безант не определяла сроки предоставления Индии самоуправления, то Тилак был настроен более решительно: англичане должны выполнить свои обещания и немедленно удовлетворить требования индийцев.
Джавахарлал вступает в обе лиги, но сотрудничает преимущественно с Энни Безант, и это понятно: их связывают давние узы и симпатии, хотя позиция Тилака ему, возможно, больше по душе.
Англичане поначалу не придали сколько-нибудь серьезного значения новым организациям, возникшим в Индии. Лидеры гомрула не шли дальше известных требований о предоставлении Индии самоуправления. Успокаивающе действуют на колонизаторов и неоднократные заявления Безант о том, что ее лига будет всемерно содействовать сближению Индии с Англией.
Очень скоро движение гомрула начинает расширяться; в отличие от Конгресса лиги, особенно руководимая Тилаком, открыты для крестьян, ремесленников, рабочих. Громче звучат голоса участников движения гомрула, разочаровавшихся в «конституционных методах», настаивающих на более решительных действиях. Словами дело не ограничивается: кое-где уже происходят столкновения индийцев с колониальными войсками. В ход пускается оружие...
Такое развитие событий явно не устраивает власти, рассчитывавшие контролировать деятельность обеих лиг, ограничив их действия строго определенными рамками. Снова следуют репрессии. Не решившись тронуть популярного в народе Тилака, англичане 16 июня 1917 года арестовывают других лидеров гомрула, в том числе и Энни Безант. Студентам под страхом тюремного заключения запрещено участвовать в собраниях и митингах, организуемых лигами гомрула.
У движения появляются новые союзники, арест Безант побудил группу конгрессистов, сплотившихся вокруг Мотилала Неру, вступить в ее лигу. 22 июня Мотилал становится председателем отделения лиги в Аллахабаде; Джавахарлал помогает ему, выполняя обязанности секретаря. Сын улавливает мельчайшие оттенки настроений Мотилала, он чувствует, что в душе отца происходит мучительная борьба, которую тот скрывает под выработавшейся с годами маской хладнокровия. Мотилал терял былую уверенность в своих политических воззрениях и болезненно переживал это. Он постепенно отходил от умеренных, убедившись в их неспособности вести Индию к победной цели — свараджу[35], но не допускал и мысли о сближении с крайними.
— Наша чрезмерная покорность и попытки взывать к властям, которые игнорируют и презирают нас, возмутительны. Тактика умеренных никуда не годится, — с горечью говорил он в те дни Джавахарлалу.
К беспокоившим Мотилала сомнениям о неопределенности его позиций примешивалась и тревога за сына. Мотилалу казалось, что Джавахарлал слишком симпатизирует крайним. Рассуждения о порочности «политики многословия» и о необходимости действовать могут завести его сына очень далеко...
...В 1916 году в семье Неру произошло знаменательное событие: Джавахарлал женился. «Свадьба состоялась в день Васанта Панчами, который считается в Индии провозвестником весны». Согласно древней традиции этот день (8 февраля), посвященный богине мудрости и красноречия Сарасвати, является наиболее благоприятным для свершения брачных обрядов и приносит счастье молодоженам.
Избранница Джавахарлала Камала родилась 1 августа 1899 года в Дели в семье Джавахармула Кауля, принадлежавшего к касте кашмирских брахманов. Первое упоминание о ней содержалось в письме, которое Мотилал послал сыну в Лондон в апреле 1912 года. Он писал, что один из его родственников видел в Дели девушку редкой красоты и настоятельно советовал ему познакомиться с ней и ее родными, убеждая его в том, что лучшей невесты для Джавахарлала и желать не надо. Спустя некоторое время Мотилалу удалось съездить в Дели и посмотреть на юную красавицу. Описывая сыну внешность тринадцатилетней Камалы Кауль, он уверял, что не знает девушки, которая по красоте могла бы соперничать с ней.
Поначалу Джавахарлал был настроен скептически: «Девушка из Дели слишком молода для меня. Я старше ее на десять лет, разница слишком значительная. Я вряд ли могу жениться на ней до тех пор, пока ей не исполнятся 18 — 19 лет, то есть не раньше чем через шесть-семь лет. Мне ничего не стоит повременить с женитьбой, тем более что сейчас у меня нет таких намерений». Однако присланная отцом фотография Камалы произвела на него сильное впечатление. «Кто способен не испытать чувство глубокого восхищения при виде прекрасного существа, — пишет он отцу. — Я думаю, Вы вполне правы, когда утверждаете, что внешность человека отражает его внутренний мир, хотя иногда это бывает и не так».
Когда Джавахарлал впервые увидел Камалу, ей уже исполнилось шестнадцать лет. «Она была очень красива, — вспоминает младшая сестра Джавахарлала Кришна, — стройная, довольно высокая для индийской девушки, с характерной для индийских брахманов светлой кожей. Темная шатенка с огромными карими глазами... Она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо знала...» Одевалась Камала скромно, без вычурности, носила простые хлопчатобумажные сари, которые ей очень шли. Она очень редко надевала драгоценности и никогда не пользовалась косметикой. Камала не получила образования, так как ее родные строго придерживались обычаев, по которым девочкам запрещалось посещать школу. Несмотря на это, она свободно читала книги на хинди и урду, немного знала английский язык.
До свадьбы оставалось несколько месяцев, когда Камала переехала в «Ананд Бхаван». Многое показалось ей непривычным в этом доме, где так причудливо переплетались европейские порядки и национальные традиции. Обладавшая живым, восприимчивым умом, мягким нравом, девушка сравнительно быстро освоилась в доме жениха и стала полноправным членом семьи Неру.
К свадебной церемонии готовились несколько месяцев, готовились обстоятельно, с большим размахом. Мотилал не останавливался ни перед какими затратами. По «Ананд Бхавану» сновали многочисленные купцы, портные, ювелиры; чиновники из адвокатской конторы Мотилала детально разрабатывали предстоящее празднество.
За неделю до свадьбы семейство Неру и триста гостей — родственников, друзей и знакомых — на украшенном белыми и красными цветами поезде выехали в Дели. У ворот дома невесты всех встретил ее отец, поднесший Джавахарлалу в знак своего благорасположения кубок с душистой мадхупаркой, обрядовым напитком из меда и творога.
Дом отца Камалы не смог вместить всех приглашенных, тогда Каули договорились с соседями, тоже выходцами из Кашмира, что те предоставят им свой трехэтажный особняк для размещения гостей, однако и его оказалось недостаточно. Выход из создавшегося положения все же нашли: вокруг домов разбили палаточный городок, который торжественно окрестили «свадебным лагерем Неру».
Церемония бракосочетания началась в праздничном шатре, подпорки которого увиты ярко-зелеными банановыми листьями и белыми цветами. У его основания горят светильники, чуть поодаль разведен костер. Отблески пламени падают на взволнованные лица новобрачных. Джавахарлал в парчовом шервани[36] и малиновом тюрбане, Камала в красном, украшенном живыми цветами
