Последнее время Чарлз быстро уставал, поэтому Кензи долго не засиживался у него. Шагая к Хай-стрит в поисках такси, он сообразил, что идет мимо дома Дженни Лайм, его давней подруги по театральной академии. Поддавшись порыву, он вошел в подъезд и нажал кнопку звонка, не слишком надеясь застать Дженни дома.
Кензи уже собирался уходить, когда из домофона послышался женский голос.
– Я не знаю, кто там, – проговорила Дженни на высоких нотах, – но день сегодня отвратительный, и если вы не пригласите меня посидеть в дорогом ресторане, то убирайтесь.
Дженни была верна себе.
– Отлично, – сказал он. – Куда пойдем?
– Скотт, это ты? – удивилась Дженни. – Вот так сюрприз! Входи сейчас же!
Она встретила его на пороге и весело расцеловала в обе щеки. Высокая, темноволосая, сексуальная, Дженни сделала успешную карьеру на телевидении.
– Ты развелся? И пришел соблазнить меня шампанским и бельгийским шоколадом?
Кензи вспомнил последнюю ночь с Рейн.
– Весьма заманчиво, но развод еще не закончен и формально я женатый мужчина, – выпутался он.
Ее вызывающий тон исчез.
– Ах вот как! По крайней мере честно. – Она потянула его за руку и усадила рядом с собой на покрытую парчой софу. – А как насчет обеда?
– Полагаюсь на твой выбор. Пойдем куда-нибудь, где не надо заранее бронировать столик.
– В Челси есть один крутой, но вполне милый ресторанчик. Сейчас я туда позвоню.
Она отыскала номер телефона, позвонила и заказала столик, упомянув имя Кензи.
– Повезло, – сообщила она, положив трубку. – Обычно они принимают заказ за две недели, но для мистера Скотта, разумеется, найдется столик через час. Как удобно иметь однокурсника, который стал страшно знаменитым.
– Ну ладно, не скромничай! – улыбнулся Кензи.
Она состроила гримасу.
– Ты прав. Пожалуй, после тебя я самая успешная актриса с нашего курса. Думаю, половина наших однокашников вообще завязали с этой профессией, а остальные работают лишь от случая к случаю. Что и говорить, специальность не из легких. И почему мы только этим занимаемся, Кен?
– Такие уж мы чудаки, ничего другого делать не умеем.
– Это правда. – Свернувшись в уголке софы, она всматривалась в лицо гостя. – У нас еще есть немного времени до выхода. Что у тебя случилось?
Дженни всегда отличалась проницательностью. В годы учебы они были добрыми друзьями, иногда любовниками, и с тех пор не теряли друг друга из виду.
– Найджел Скотт из «Лондон инкуайер» развернул среди читателей широкую кампанию по расследованию моего прошлого. Когда он начнет копаться в моих студенческих годах, то может выйти на тебя.
– Я не смогу рассказать о тебе того, чего не знаю. А если бы что-то и знала, то все равно стала бы молчать как рыба. – Она одарила его многообещающим взглядом: – Я могу тебе как-то помочь?
Нужно направить Найджела по ложному следу, и Дженни, в отличие от Чарлза, тут головы не потеряет.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– Может быть, мне сказать ему, что я толком ничего не знаю, так как ты был всегда очень замкнутым человеком? А если он станет настаивать, то я скажу ему, что ты родился в Англии и вместе с родителями маленьким ребенком уехал в Африку. – Говоря это, она изображала даму, отвечающую на вопросы журналиста. – Я точно не знаю куда. – Дженни закатила глаза. – Возможно, в Зимбабве – тогда это еще была Родезия, или в ЮАР. Твои родители погибли во время вооруженных беспорядков в регионе, и бедный сиротка вернулся на родину, где вскоре поступил в театральную академию. Воспоминания о семье были так болезненны для тебя, что ты никогда не говорил об этом. Слишком печальное прошлое.
Хорошая история. Она объясняет отсутствие школьных документов при поступлении в академию, подумал Кензи.
– Умница. Если ты сумеешь убедить Стоуна, что я вырос за границей, ему долго придется разыскивать мои следы на просторах бывшей Британской империи.
– Мне он поверит. Я актриса и любого могу убедить в чем угодно. – Она встала. – Пойду переоденусь. Хочу появиться в «Укромном уголке» во всем блеске. – На полпути она остановилась. – Если Стоун такой проныра, то он может обратиться в академию за твоими документами. Есть там что-нибудь, что бы ты хотел скрыть?
– Документы содержат самые неопределенные сведения: частное образование, близких родственников нет и тому подобное.
Дружба Чарлза Уинфилда с ректором академии сослужила Кензи добрую службу. У старины Чарлза были полезные связи.
– Что мне всегда в тебе нравилось, дорогой, так это твоя таинственность. Ты не собираешься рассказать мне подлинную историю твоего пролетарского прошлого?
Он с трудом скрыл изумление.
– С чего ты это взяла?
