моего менеджера. А мне что, восемь секунд потрясти костями — всего-то и делов!
— Выше нос! Если и есть ковбой, способный переупрямить Дьявола, то это вы, — заверила рыжеволосая, сопровождая слова обожающим взглядом.
— Ну, если вы так думаете… — скривил он рот, вздохнул, но легче не стало. — Хотел бы я, чтобы каждый был так же уверен во мне, дорогая, как вы.
— Я готова для вас на все, Коб. — Девушка растянула перламутровые губы в многообещающей улыбке. — После вашего выступления мы могли бы…
— Простите, дорогая, я женатый человек.
— Вы? Вы женаты?
— Да, и в этом нет никаких сомнений, он женат.
АЛИСА!
Коб медленно повернулся. Боялся, что приветливый голос сзади прозвучал только в его воображении.
— Это и правда ты. — Ему самому стало не по себе от своего хриплого шепота.
— Уже ухожу, — сказала рыжеволосая, элегантно признавая свое поражение. — Вам нужно, Коб, через пятнадцать минут быть у выхода на арену. Ну, ни пуха…
Он кивнул, мол, к черту, не отрывая взгляда от Алисы.
— Привет, Коб. — Ее приветствие прозвучало нежно, как молитва.
— Ты здесь. — Он моргнул. Глаза, скрытые полями шляпы, повлажнели.
— Где же еще я могу быть сегодня вечером? — Она скрестила руки на груди.
— Имеешь в виду, что ты мой менеджер и что сегодня все поставлено на карту?
— Я имею в виду… — Руки опустились, она шагнула к нему и сдавленно пробормотала: — Я имею в виду, что я твоя жена.
— Алиса. — Он погладил ей щеку, тронутый ее словами.
Она нагнулась и нежно поцеловала его в ладонь. Потом зажала в кулаке полу рубашки и притянула мужа к себе.
— Я была не права. Да, Коб, я была не права.
— Нет, это я был не прав. — Он сдвинул на затылок шляпу. — Я позволил тебе…
— Нет. — Она прижала пальцы к его губам. — Ты не позволил мне потерпеть поражение. Ведь ты сделал то, о чем я мечтала всю жизнь.
— Сделал тебя матерью? — Он погладил ее щеку.
— Нет.
— Помог в твоем бизнесе?
Она покачала головой.
— Что тогда? Что я сделал для тебя, дорогая? — Он баюкал ее лицо в ладонях.
— Ты любил меня.
— Я никогда не отрицал этого.
— Ты любил меня, не пытаясь заставить быть другой. Такой, какой я не могла быть. Ты любил, не пытаясь навязать мне собственные суждения. Не критикуя за то, что я не разделяю твои устремления… — В глазах засверкали слезы, нижняя губа задрожала. Она судорожно вздохнула и закончила: — А я никогда не говорила тебе, как много это для меня значит.
Он наклонился и поцеловал ее. Она закрыла глаза. Шляпа соскользнула с его головы.
— Я люблю тебя, Коб Гудэкр, — прошептала она. — Любила прежде и буду любить всегда.
Его поцелуй, страстный и нежный, был лучшим ответом на ее признание. Он держал ее в объятиях и прижимал к себе так крепко, что она с трудом дышала. Но Алиса, позабыв обо всем на свете, ощущала лишь его губы.
Она любила его. Она прошла долгий путь, чтобы сказать ему об этом. Он этого не заслуживал. И никогда не заслужит. И в этом безумие любви. Любовь не зарабатывают. Она есть, или ее нет.
— О, Коб, — прошептала Алиса, когда они чуть отодвинулись друг от друга.
— Если ты попросишь, я отменю выступление прямо сейчас.
— Делай, как считаешь нужным, дорогой. Но я хочу попросить тебя об одной вещи.
— О какой, Алиса?
— Когда ты будешь работать с быком, — она искала его глаза, — делай это не ради тех женщин — будь то даже я или Джейси, — которым, как считаешь сам, ты принес несчастье. Ты хороший человек, Коб. И не важно, какой будет исход твоего поединка с Дьяволом.
— Кажется, я начинаю это понимать, дорогая.
— Хорошо. — Она улыбнулась и надела ему шляпу. — Тогда иди и побеждай ради себя. Пусть все увидят, какой ты ковбой.
— Имеешь в виду прощальный салют?
— Прощальный? — закусив губу, неуверенно переспросила она.
— Думаю, да.
— Так считают враги?
— Нет. Так считаю я. — Он обнял ее за плечи. — У меня столько планов, не говоря уже о красавице жене и дочери, что пришла пора, дорогая, оставить родео.
— О, дорогой! Джейси ждет не дождется, когда ты вернешься домой. Она скучает по тебе, Коб. Я тоже. И еще… Мне хотелось бы, Коб, кое-что у тебя спросить…
— Что?
Песок заскрипел под его сапогами. Алиса отвела глаза, потом снова посмотрела на него.
— Ты читал письмо, которое я написала?
— Какое письмо? — Он наклонил голову и потер подбородок. — Ты написала мне письмо?
— Нет. — Нежная улыбка озарила лицо Алисы. — По-моему, я написала его себе.
— Не понимаю.
— И не надо. Все равно после этого родео ты вернешься домой, чтобы начать новую жизнь со мной и нашей крошкой!
— А как же! Хотел бы я увидеть человека или быка, который смог бы переупрямить меня. — Он погладил ее по волосам.
— Но если бросишь родео, чем ты будешь заниматься?
— Ты мой менеджер, тебе и карты в руки. Кажется, кто-то что-то говорил о школе родео. Или буду болтаться по презентациям, а остальное время сидеть дома и воспитывать дочь.
— Для начала было бы неплохо усмирить Дьявола, — усмехнулась она.
— Слушаю и повинуюсь. — Он поцеловал ее в висок. — В этот раз ты будешь смотреть?
— Только так. — Закрыв руками лицо, она сквозь раздвинутые пальцы подмигнула ему.
— А когда все кончится, мы отпразднуем, — засмеялся он.
— Знаешь, как говорят ковбои: один хороший заезд заслуживает второго… — Она бросила взгляд, который мог бы расплавить даже его шпоры.
— И третьего. — Он схватил ее за талию, приподнял и обжег быстрым поцелуем. Потом повернулся и пошел на прощальное свидание с Дьяволом.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— И наконец следующая схватка, которой вы все ждали и которую мечтали видеть. Коб Гудэкр против Дьявола!
— Чего он там несет? Перепутал родео с соревнованиями по вольной борьбе? — проворчал Йип.
— Тише, папа. Ты хочешь посмотреть работу Коба с быком или нет?
— Выключи звук, дорогой, и все, — посоветовала Долли, сопровождая свои слова мелодичным перезвоном браслетов.
Алиса, улыбаясь, смотрела на родителей, устроившихся на кожаной софе в гостиной ранчо, чтобы
