маркграф Бранденбурга и рейнский пфальцграф. Кайзер обладал всей полнотой власти только в своих личных владениях. Для императоров Люксембургской династии — Генриха VII, Карла IV и Сигизмунда — это была Богемия. Габсбурги, которые, начиная с Фридриха III, практически непрерывно обладали императорской короной, владели Австрией, к которой путем династических браков и наследования примыкали Богемия, Венгрия и Бургундия.
Однако все эти регионы располагались на периферии империи, а Венгрия лежала даже вне ее границ. Это приводило к известной отчужденности между императорами и коренными германскими землями. Сама империя представляла собой хаотическое скопление 1600 владений и городов. Наряду с мелкими и даже карикатурными владениями, всю территорию которых зачастую можно было окинуть одним взором со стены замка, наряду с богатыми и сильными имперскими городами, такими, как Любек или Нюрнберг, наряду с уродливо крохотными имперскими деревеньками с двумя десятками жителей имелись и крупные княжеские территории с развитым центральным управлением и собственными ландтагами. К ним относились герцогства Бавария, Вюртемберг, Лотарингия, Люксембург, курфюршества Бранденбург и Саксония, Рейнское пфальцграфство, ландграфство Гессен, архиепископства Кёльна, Майнца и Трира. Столь многоцветная территориальная палитра, характерная для империи, составляла резкий контраст с более современными государствами Западной Европы.
Люди, населявшие эту страну, по-прежнему жили в почти полностью аграрном мире. Четверо из пяти людей обитали на отдельных хуторах или в деревнях, которых в XII–XIV вв. становилось все больше. Западнее Эльбы почти полностью были выкорчеваны древние леса, так что даже пришлось запретить дальнейшие вырубки. К востоку от Эльбы число крестьянских поселений также заметно увеличилось. Возросла численность крестьянства, а на многих территориях было отменено крепостное право. Западнее Эльбы обычной фигурой стал крестьянин-арендатор, платежи которого обеспечивали ренту дворянским землевладельцам. Напротив, в восточных регионах крестьян лишили прежнего привилегированного правового положения, которым они пользовались во время колонизации этих территорий. Здесь дворянство использовало слабость правителей, чтобы заполучить широкие права в отношении крестьян, превращенных в наследственных подданных своего господина. В имениях Остэльбии крестьяне попали в полную зависимость от хозяев, они несли многочисленные повинности, зачастую произвольно устанавливаемые землевладельцами-юнкерами, располагавшими и местной судебной властью.
Около 20 % населения проживало в 4 тыс. городах империи. Их плотность заметно падала с запада на восток. Две трети этих городов были карликовыми, в которых насчитывалось от нескольких сотен до двух тысяч жителей. Среди крупных городов с населением более 10 тыс. жителей лидировал Кёльн, в котором проживало 40 тыс., за ним следовали Прага и Любек. Сравнительно крупными городами были также Аугсбург и Нюрнберг, Гамбург и Бремен, Франкфурт и Магдебург, Страсбург и Ульм. Но все они далеко отставали от таких европейских метрополий, как Париж, Флоренция, Венеция, Генуя, Милан, число жителей в которых к середине XIV в. перевалило за 100 тыс. Большинство немецких городов подчинялось местной княжеской власти. Кроме них, имелись имперские города под властью самого императора, число которых в начале XVI в. составляло 85.
Лишь небольшая часть городского населения обладала полными правами, а именно патрициат, крупные торговцы, цеховые ремесленники. Этим «почтенным» бюргерам противостояла весьма неоднородная масса бесправных горожан — служанки и работники, ремесленные подмастерья и ученики, калеки и нищие, скотобойцы и палачи. К горожанам по правовому статусу не принадлежали проживавшие в городах дворяне, духовенство, чиновники, а также евреи.
Трудно определить, какой была численность населения «Священной Римской империи». В научной литературе, где часто пользуются различными методами исчисления, показатели разнятся настолько, что их следует воспринимать с большим скепсисом. Вероятно, в 1000 г. в пределах империи проживало около 5 млн. человек, в 1340 г. — примерно 15 млн., а в 1450 г. — около 10 млн. человек.
Из этих данных видно, что в период с середины XIV до середины XV в. в Германии произошла какая-то катастрофа. Какая же именно?
В середине XIV в. империя вступила в фазу относительного перенаселения. Сельское хозяйство с его устаревшими традиционными методами обработки земли не могло прокормить возросшее население. Люди страдали от недоедания и становились легкой добычей эпидемий, которые вновь и вновь страшными волнами накатывались на Европу. Самой ужасной из них стала «черная смерть», чума первой половины XIV в. Именно она за два-три года унесла треть, а как считают некоторые ученые, даже половину населения Германии. Как раз тогда в молитвах появилось выражение: «Боже, избави нас от чумы, голода и войны». Воедино слились три явления. Разорения, вызванные войнами, влекли за собой резкую нехватку продуктов питания, голод ослаблял людей, которых выкашивали эпидемии. Дьявольский, заколдованный круг ужаса, из которого, казалось, не было выхода.
Всеобщие лишения и нужда вели к глубоким социальным потрясениям. Во второй половине XIV– XV вв., пожалуй, не было ни одного немецкого города, где не происходили бы волнения и даже восстания. Так, Брауншвейг был охвачен почти гражданской войной в 1293,1294,1380,1445,1487 гг. На селе раз за разом поднимались крестьяне, защищая свои исконные права. На дорогах бесчинствовали банды обедневших рыцарей-разбойников, грабивших купеческие караваны. Страх, беспокойство и неуверенность в завтрашнем дне господствовали повсеместно.
Резко упал авторитет власти и церкви, тем более что с 1309 г. папы находились не в Риме, а в Авиньоне, где они попали во время этого «вавилонского пленения» в полную зависимость от французских королей. Это привело к «великому западному расколу»: с 1378 по 1415 г. было два папы — один находился в Риме, другой — в Авиньоне. Конец расколу положили Констанцский (1414-18) и Базельский (1431-49) соборы, но влияние папства заметно упало. Оживились еретические движения, требующие реформы церкви и предрекающие скорый Страшный суд.
С середины XV в. архаизм и бессилие кайзера и империи в целом по сравнению с Англией, Францией, Испанией были настолько очевидными, что все громче стали звучать призывы к реформе империи, а это было неотделимо от реформы церкви.
Реорганизация империи предполагала в первую очередь создание таких институтов, которые помогли бы ей обрести современную государственность. Если бы это удалось, то империя действительно могла бы стать «империей германской нации» как государственной нации по типу Англии и Франции.
Реформы начались при Максимилиане I (1459–1519). В 1495 г. были созданы Имперская судебная палата, провозглашен «вечный мир» внутри государства, а сама империя была поделена на десять округов. Следующим шагом в укреплении императорской власти должны были стать создание имперского единого правительства и введение прямых имперских налогов. Но в 1519 г. Максимилиан скончался, а вместе с его кончиной рухнули и все планы дальнейшего реформирования империи.
Насколько тесно были связаны между собой реформы империи и церкви, показали «Жалобы немецкой нации», документ, широко распространившийся в германских землях и направленный против римской курии, которая своей политикой бесстыдного выкачивания денег из карманов немцев превратила «эту некогда знаменитую нацию», создавшую «империю своей доблестью и кровью» и призванную стать «госпожой и королевой мира», в нищую рабыню католической церкви. Таким образом, к началу Нового времени идея немецкой нации стала лозунгом оппозиционного движения против универсальной власти императора и папы. Однако она имела не только политический, но и культурный аспект.
В этом смысле идея «немецкой нации» получила сильнейшее подкрепление, когда в 1455 г. итальянский гуманист Поджио Браччиолини обнаружил и опубликовал давно забытую «Германию» Тацита, написанную, при императоре Траяне в 100 г. н. э. Находка стала подлинной сенсацией, ибо Тацит с его высочайшим авторитетом показал, что германцы как народ имеют более древнее происхождение, чем считалось прежде. Теперь же стало ясно, что германцы Тацита — предки современных немцев, а «Германия» римлян — это Германия XV в. как ее продолжение.
Опираясь на Тацита, немецкие гуманисты могли наконец противопоставить иностранным представлениям о грубых, нецивилизованных немцах фигуру неиспорченного, честного и мужественного германца, ведущего простой и естественный образ жизни. Подобно тому как Тацит противопоставлял идеализированного им германца развращенному римлянину, так и немецкие гуманисты XV–XVI вв. противопоставили высокую нравственность немцев аморальности папской курии.
Свое новое национальное самосознание немецкие ученые продемонстрировали и в отношении
