То серый без прикрас.Рук не ломал он, как инойГлупец себя ведет,Когда Отчаянье убьетНадежды чахлый всход, —Он тихим воздухом дышал,Глядел на небосвод.Рук не ломал он, не рыдал,Не плакал ни о чем,Но воздух пил и свет ловилПолураскрытым ртом,Как будто луч лился из тучЛекарственным вином.Мы в час прогулки на негоСмотрели, смущены,И забывали, кем и какСюда заключены,За что, насколько. Только мысль:Его казнить должны.Мы холодели: он идет,Как на игру в крикет.Мы холодели: эта боль,Какой не видел свет.Мы холодели: в пустотуСтупить ему чуть свет.В зеленых листьях дуб и вязСтоят весной, смеясь,Но древо есть, где листьев несть,И все ж, за разом раз,Родится Плод, когда сгниетЖизнь одного из нас.Сынов Земли всегда влеклиИзвестность и успех,Но нашумевший больше всех,Взлетевший выше всехВисит в петле — и на ЗемлеПрощен не будет Грех.Весною пляшут на лугуПасту́шки, пастушки́,Порою флейты им поют,Порой поют смычки.Но кто б из нас пустился в плясПод пение Пеньки?И мы дрожали за негоИ в яви и во сне:Нам жить и жить, ему — застытьВ тюремной вышине.В какую тьму сойти ему?В каком гореть огне?И вот однажды не пришелОн на тюремный двор,Что означало: утвержденУжасный приговор,Что означало: мне егоНе встретить с этих пор.Два чёлна в бурю; две судьбыСвел на мгновенье Рок.Он молча шел, я рядом брел,Но что сказать я мог?Не в ночь святую мы сошлись,А в день срамных тревог.Две обреченные души —Над нами каркнул вран.Бог исцеляющей рукойНе тронул наших ран.Нас Мир изгнал, нас Грех избралИ кинул в свой капкан.IIIТут камень тверд, и воздух сперт,И в окнах — частый прут.Глядел в глухой мешок двораИ смерти ждал он тут,Где неусыпно сторожа