сторону дюн. Опустившись на землю, она отчасти утратила свою грациозность, когда, присев на полусогнутых лапах, стала теребить сухую веточку. Держа в клюве свое приобретение, она захлопала крыльями, вновь пролетела над нами и вернулась к строящемуся гнезду.
Полный контраст этому массивному хищнику составляет крошечный карликовый сокол. Особенно много этих птиц держалось в окрестностях огромного гнезда общественных ткачиков, висевшего на одиночно стоящем сухом дереве в долине реки. Как-то раз мы решили проследить, как именно эти соколы добывают здесь пропитание. Терпеливо просидев некоторое время под деревом, мы наконец увидели, как нечто бело- серое промчалось над нами и исчезло в хитросплетении сухой травы, из которой было свито гнездо. В тот же момент соколок выскочил наружу и уселся на соседнюю ветку, держа в лапе голое тельце птенца ткачика. Все это заняло какие-то доли секунды, и мы были поражены проворностью хищника и той легкостью, с которой он справился со своей задачей. Соколок несколько секунд поглядывал на нас блестящими глазками, а затем, не выпуская из лапы своей добычи, унесся прочь и скрылся в густой листве ближайшей колючей акации.
Таковы были некоторые наши впечатления от трехнедельного пребывания в прекрасной и незабываемой Калахари. Огорчало лишь то, что нам так и не удалось увидеть наиболее скрытного из местных хищников – бурую гиену. Каждое утро, осматривая долину и склоны холмов, мы надеялись хотя бы мельком бросить взгляд на это животное, о котором совсем недавно почти ничего не было известно. Оно, подобно другим плотоядным, подвергалось жестоким преследованиям со стороны владельцев стад крупного рогатого скота и овец. В результате бурых гиен осталось совсем немного, и нельзя быть уверенным, что существующие ныне в заповедниках популяции смогут гарантировать выживание этого вида в будущем. Изучению образа жизни этих зверей в Калахари много лет посвятил известный биолог, профессор Гас Миллс. Эти исследования сняли покрывало таинственности, которым долгое время была окружена бурая гиена. В частности, Миллс обнаружил, что всего лишь пять процентов своего пропитания бурые гиены добывают охотой. Большое место в их рационе занимают ягоды, насекомые и птичьи яйца. Ученому далось проследить однажды за поведением одиночной гиены, которой посчастливилось найти гнездо страуса с двадцатью семью яйцами. Только за две ночи зверь съел семь яиц, что по своей массе равноценно ста семидесяти куриным яйцам! Остальные яйца страуса гиена уносила из гнезда по одному и прятала в разных местах под кустами и в траве неподалеку от своего логова. Нет сомнений в том, что, распределяя яйца про запас по отдельности, гиена рассчитывала наиболее надежно укрыть свою добычу от других пожирателей яиц.
В Калахари охотничий участок бурой гиены покрывает площадь до пятисот квадратных километров. Эту территорию охраняет небольшая семейная группа, члены которой, однако, из-за скудости корма не охотятся вместе, подобно пятнистой гиене, но добывают пропитание поодиночке. Это кажется невероятным, но в пору появления детенышей все члены группы приносят им в логово кусочки мяса и кости. Это говорит о том, насколько организованной оказывается общественная жизнь этих замечательных животных, обитающих в суровой пустыне. Правда, отцы детенышей не кормят и вообще не остаются долго на одном месте. Дело в том, что взрослые самцы ведут бродячий образ жизни, и, переходя с одной территории на другую, разыскивают самок в течке, спариваются с ними и продолжают свой путь.
Я вспоминаю, как в последние дни пребывания в Калахари думал о том, что эти недавние открытия, касающиеся поведения животных, показывают, насколько много нам предстоит еще узнать о жизни дикой природы. Но коль скоро ее осада со стороны человека непрерывно усиливается, можно только гадать, сколь долго просуществуют еще не тронутые места и хватит ли нам времени, чтобы узнать все секреты животного и растительного мира. Национальный парк Калахари-Хемсбок в этом смысле особенно показателен. К концу нашего пребывания здесь разнесся слух, что по соседству, в Ботсване, начата разработка запасов нефти. Хотя никто официально не заявлял об этом, стало известно, что запасы нефти здесь весьма значительны, так что следует ожидать дальнейшей интенсификации промысла в этом, остававшемся пока нетронутым, удаленном районе. Геологоразведочные отряды уже нанесли заметный урон девственному ландшафту. Итак, одновременно с будущим экономическим развитием молодой страны погибнет еще один фрагмент дикой африканской природы. Между тем этот обширный район Ботсваны имеет жизненно важное значение для сезонных миграций животных Калахари. Естественный цикл природных явлений, составляющий саму основу жизни огромной экосистемы, может быть непоправимо нарушен, что приведет к непредсказуемым последствиям и к окончательной гибели местной природы.
Завершая наше путешествие по Южной Африке, мы покидали ожившую после недавних дождей Калахари и ее львов. Нас не оставляла мысль о том, насколько разрушительно воздействие человека на первобытную природу Африки. Что ждет в будущем львов Калахари? И что готовит нынешняя ситуация нашим детям? И насколько беднее будут они без того богатства впечатлений и знаний, которые дает нам природа? Вот какие вопросы мучили нас, когда мы уезжали из национального парка Калахари-Хемсбок.
Глава пятая
КЕНИЯ И «ОТЕЦ ЛЬВОВ»
Я только что вернулась из затерянного мира бескрайних просторов пустыни, я побывала в доисторическом мире. Сегодня, как и тысячи лет назад, после встречи с великим царем зверей, что подавляет вас, завладевая всем вашим существом, каждый почувствует, что львы – это то, ради чего стоило жить.
Мы приближались к концу пути, проехав двадцать две тысячи километров по Южной Африке и посетив все виды ландшафтных зон, где только могут жить львы, и мне казалось, что наше путешествие – это своего рода паломничество. Мы собирались лететь в Кению, где должны были встретиться с Джорджем Адамсоном, «отцом африканских львов», в его лагере Кампи-иа-Симба (Лагерь Львов) в заповеднике Кора.
Сначала мы ехали к северу, затем повернули на запад, назад в Ботсвану, и сели на самолет, следующий из Габороне в Найроби через Хараре. Я не был в Кении со времен детства, но память о стране, олицетворяющей сафари, никогда не оставляла меня. Слишком сильно было влияние той поездки с родителями в Кению, в страну необычайно красивых мест и изобилия диких животных. Я понимал, что в те дни семена добра были посеяны в восприимчивом детском сознании. И то, что я снова возвращался сюда после многих лет, позволивших мне осуществить мою мечту – жить и работать среди дикой природы Африки, – казалось естественным завершением пути, избранного с раннего детства.
Мы прилетели в Найроби поздно вечером. Нас встретил Джо Чеффингс, который на протяжении многих лет был тесно связан с природой Кении – сначала как охотник, а ныне в качестве организатора великолепных сафари для фотографов. Я встречался с Джо за год до этого на сафари в болотах Окаванго. Именно тогда, узнав о моем проекте путешествия по Африке, он сердечно пригласил нас с Джейн заехать к нему в гости в Кению.
Джо очень хотел показать нам местные достопримечательности, и уже на следующее утро он повез нас в национальный парк Найроби. Между прочим, по ночам голоса львов доносятся до жилища Джо в Лангата, настолько близко нетронутая природа парка примыкает к жилым районам Найроби.
Пока мы ехали в резерват, Джо рассказывал нам об истории парка и о его уникальности среди заповедников мира. Само возникновение национального парка Найроби во многом обязано необыкновенной притягательности для людей африканского льва. По существу, парк был основан благодаря неравнодушному отношению к львам одного-единственного человека. Речь идет о Мервине Кови. Хорошо зная этих животных, он загорелся идеей создать первый в Кении национальный парк. Кови заверили в том, что если представители властей хотя бы коротко увидят львов на близком расстоянии собственными глазами, они почувствуют все величие зверя и сами захотят принять участие в проекте. Кови начал действовать в этом направлении. В самом центре нынешней территории парка, где растет одинокий баобаб, он приступил к подробному изучению повадок местных львов, известных сегодня под названием «прайда одиночного дерева». План оказался успешным: как и было задумано, тогдашнему главе правительства Кении показали этих львов, и в 1946 году здесь был основан национальный парк.
О местных львах было написано и сказано немало. В шестидесятых годах К. А. У. Гуггисберг начал систематически наблюдать за ними. Он научился персонально узнавать многих членов прайда и впоследствии написал книгу «Симба», которую сегодня можно считать наиболее исчерпывающим для того времени собранием сведений о львах. В этой работе нашло отражение безграничное восхищение автора царем зверей. Я хорошо знаю, насколько аура, окружающая льва, волнует душу знатока и сколь сильные
