Пристанда (появляется в дверях и почтительно пропускает вперед Кацавенку). Пожалуйте, господин Кацавенку, пожалуйте… (Смиренно.) Уж простите, стало быть, принимая во внимание мою службу, я должен быть весьма (серьезно) точным при исполнении служебных обязанностей… Вы лучше меня знаете… Такова уж служба полицмейстера: хоть отец родной, а приказано посадить — посадишь! Ничего не поделаешь: такова служба. Вот потому-то (умоляюще) я прошу вас простить меня…
Кацавенку. Мне жаль, Гицэ, что ты все еще оправдываешься… Как будто мы не знаем полицейских обязанностей. (Наставительно.) В конституционном государстве полицмейстер не более не менее как орудие!
Пристанда. Аккурат орудие!
Кацавенку. Виновна не рука, которая поражает, а воля, которая приказывает… Я даже написал статью на эту тему. Не знаю, читал ли ты ее?
Пристанда. Уж, наверное, читал, господин Кацавенку: я-то вашу газету завсегда читаю, как Евангелие. Вы уж не смотрите, что я так… для службы стараюсь… (Таинственно.) Другое у меня на душе, хе-хе! Но что поделаешь; семейство большое, жалованье по штату маленькое…
Кацавенку. И наконец, разве было бы возможно мученичество, если бы не было палачей?
Пристанда. Аккурат так, господин Кацавенку.
Кацавенку (меняя тон). Гражданин, не забывай, с каким условием я пришел сюда! Хотя я в доме префекта, но я не желаю с ним встречаться. Я не могу себя так дешево компрометировать. Я явился по приглашению мадам Траханаке и хочу видеть только ее.
Пристанда. Только об этом и идет речь, господин Кацавенку. Госпожу Зою, только ее… господина Фэникэ и дома-то нет. Пожалуйста, пожалуйста, садитесь, господин Кацавенку, я пойду доложить ей, что вы пришли… (Хочет уйти.)
Кацавенку. Скажи ей, что я тороплюсь вернуться в тюрьму, куда меня бросила ее немилость.
Пристанда. Слушаю-с. (В сторону.) Ну и хитрец! Эх, какой бы из него вышел префект! (Уходит, бросая украдкой восхищенные взгляды на Кацавенку.)
Кацавенку один.
Кацавенку. Наконец! Капитуляция! А разве могло быть иначе? Дорогой, любезный, почтеннейший Захария (смеется), я уже вижу, как он вечером провозглашает меня кандидатом в депутаты!.. (Серьезно.) «Цель оправдывает средства», — сказал бессмертный Гамбетта!.. Любезный Фэникэ, наверное, кусает себе локти… Тем лучше для меня! Потерял голову — тем хуже для него! Арестовывает меня — тем лучше для меня! Госпожа Зоя рассудительнее всех — она зовет меня, и я готов почтительно поцеловать ей ручку… Ничего не поделаешь: это рука, которая даст мне мандат! Но где же она? (Оглядывается по сторонам.)
В этот момент в правой двери появляется Типэтеску. Одно мгновение он остается неподвижным. Кацавенку неприятно поражен.
(В сторону.) Типэтеску! Я предпочел бы встретить Зою!
Кацавенку и Типэтеску.
Типэтеску (входит. Лицо у него нахмурено, кулаки сжаты. Он постоял в дверях, потом прошел медленно к задней двери, смерив взглядом Кацавенку. На один миг остановился в глубине сцены; в сторону). Поддержи меня, господи!
Кацавенку (смущенно). Милостивый государь, извините меня, что я являюсь к вам, так сказать, неподходящим образом… Должен сказать вам, что ваш полицмейстер привел меня сюда из-под ареста по приказу… и я не ожидал, что встречу здесь вас…
Типэтеску (в сторону). Наглец!
Кацавенку. Видите ли, мне было сказано, что я вызван… Иначе бы я не пришел… Но в конце концов, если я пленник, то я остаюсь… если же свободен, — я ничего иного и не требую, — то сейчас же могу удалиться.
Типэтеску (который все время нетерпеливо постукивал ногой, подходит ближе и говорит медленно, сквозь зубы). Дорогой и уважаемый господин Кацавенку, я не понимаю, почему двое деловых мужчин должны прибегать к таким изысканным приемам и манерным тонкостям, к таким высокопарным тирадам, когда положение и без того ясно. Я из тех, кто играет в открытую. Разрешите вам кое-что сказать. Прошу вас, пожалуйста. (Предлагает ему стул; в сторону.) Буду сохранять спокойствие! Как хорошо, что нет Зои.
Кацавенку. Милостивый государь, вам нравится играть в открытую? Хорошо. Мне нравится лаконичность! Раз! (Рубит рукой.) Мы можем немедленно разрешить вопрос.
Типэтеску вновь предлагает ему стул, тот его слегка отстраняет.
Благодарю!
Типэтеску (предлагает стул). Пожалуйте, прошу покорно!
Кацавенку (отстраняет стул). Благодарю!
Типэтеску (пристально глядя на Кацавенку, голосом, напоминающим рычание). Прошу покорно!
Кацавенку (который еще раз отступил, наконец, уступает и безвольно падает в кресло). Благодарю.
Типэтеску. Так-с. (Садится рядом с Кацавенку, тот отодвигается. Типэтеску подвигается к нему. Кацавенку снова отодвигается.) Итак, сударь, вы — не важно, каким способом — завладели письмом, которое может скомпрометировать честь одной семьи…
Кацавенку (машет рукой). А!
Типэтеску. Простите, если я вас обидел. Буду еще более краток. Вы деловой человек. Вы владеете вещью, которая необходима мне, и вы знаете, как важна она для меня. Я прихожу и говорю вам (ласковым тоном): «Милостивый государь, что вы желаете получить в обмен на эту вещь?»
Кацавенку (наивно). А вы не знаете?
Типэтеску (ласково). Нет.
Кацавенку (прежним тоном). И вам даже в голову не
