Когда он переходил улицу, направляясь к фотографии Манди, три личности, находящиеся в состоянии явного опьянения, поднялись из-за столика в пивной Гамбринуса и преградили ему путь. Один из них обратился к нему со словами:
— Это вы, господин Константин Михэйлеску, директор «Ауроры»?
— Да, это я. А вам что надобно? Кто вы? С кем я имею честь? — спросил, улыбаясь, наш друг, отступая на несколько шагов.
— Я врач Мишу Захареску! Как вы осмелились посягнуть на честь фамилии Захареску?
С такими словами пьяница обрушил удар палкой на голову нашего директора. К счастью, палка скользнула по шляпе и коснулась лишь кончика уха нашего директора. Вмешались присутствующие, и тогда подлые агрессоры, а именно подлый герой нашумевшей драмы на улице Фиделитэци и двое студентов- практикантов, поспешно вскочили в пролетку и скрылись от гнева возмущенной толпы.
Прокуратура поставлена в известность.
Мы сообщаем уважаемым органам здравоохранения о низком поступке этих трех коновалов, почитателей Гамбринуса, и требуем их сурового наказания.
Нас уж не удивляет, когда врач, лишенный какого-либо чувства ответственности, убивает больных с помощью клистира и скальпеля; но чтобы три лекаря устроили консилиум с целью убивать на улице дубиной здоровых людей, это уж слишком!
Если господин генеральный директор органов здравоохранения не скажет своего веского слова, мы возвратимся к этой истории».
«Доктор Мишу Захареску снят органами здравоохранения с должности волостного врача за небрежное исполнение служебных обязанностей».
«Мы узнали с чувством глубокого удовлетворения о венчании милейшего врача, господина Мишу Захареску с очаровательной мадемуазель Порцией Попеску, дочерью госпожи Замфиры Попеску и покойного преподавателя, ветерана преподавательского состава, господина Нероне Попеску. Сразу после свадьбы молодая супружеская пара поедет в Монпелье, где блестящий выпускник нашего медицинского факультета продолжит свои научные изыскания.
Горячо поздравляем молодых и обаятельных супругов!»
В ХАРЧЕВНЕ МЫНЖОАЛЫ
«…Четверть часа до харчевни Мынжоалы, оттуда до Верхних Попешть — почтовый перегон: на хорошем иноходце полтора часа, не больше… Иноходец у меня добрый… если его в харчевне покормить и дать ему отдохнуть три четверти часа… Выдержит. Стало быть, четверть и три четверти — час, и до Попешть полтора часа, — итого два с половиной… Теперь восьмой час; не позднее десяти я буду у полковника Иордаке… Запаздываю… Следовало бы выехать раньше… Но в конце концов… меня все равно подождут…»
Размышляя таким образом, я увидел издалека яркий свет — это и была харчевня Мынжоалы, как ее называют по старинке, хотя хозяин умер лет пять тому назад и теперь харчевня принадлежит его жене. Молодец баба! Когда хозяйничал муж, харчевню чуть было не продали за долги. А теперь вдова не только выплатила все до копейки, но еще починила дворовые постройки, поставила каменную ограду, и люди поговаривают, что у нее завелись деньжонки. Одни думают, что она нашла клад; другие уверяют, что она занимается ворожбой. Однажды пытались забраться к ней воры. Начали ломать дверь. Один из них, самый здоровенный, не человек, а бык, поднял было топор, размахнулся и тут же замертво свалился на землю. Другой, его брат, хотел что-то крикнуть, но не смог шевельнуть языком — онемел. Грабителей было четверо. Мертвого взвалил на плечи его онемевший брат и хотел убежать со двора, чтобы похоронить где- нибудь подальше. Не успели грабители добраться до ворот, как вдруг хозяйка открывает окно и кричит: «Караул! Воры!» — и откуда ни возьмись появляется пристав с конными жандармами. Пристав спрашивает: «Кто такие?» Двое успели убежать; остался немой с трупом на плечах. Как тут произвести следствие? Кто поверит, что он действительно немой, а не притворяется? Долго его били, думали — заговорит, — все еря. С тех пор у воров пропала охота покушаться на харчевню Мынжоалы…
Припоминая все эти толки, я подъехал к харчевне. Во дворе стоило множество подвод. На одних свозили в долину лес, на других везли в горы кукурузу. Вечер был осенний, холодный. Возчики грелись у костров — это яркое пламя я и видел издали. Слуга взял моего коня и отвел на конюшню, чтобы накормить. Я вошел в корчму. Здесь было много народу, шум, гомон. Два заспанных цыгана, один со скрипкой, другой с кобзой, пиликали в углу.
Чувствуя, что проголодался и что холод пробирает меня до костей, я спросил мальчика за стойкой:
— А где хозяйка?
— На кухне.
— Там, должно быть, теплее, — сказал я и прошел на кухню.
На кухне чисто. Пахнет свежевыпеченным хлебом, не то что
в корчме, где воняет мокрой овчиной и дегтем. Хозяйка стоит у печки.
— Здравствуйте, госпожа Маргиола!
— Добро пожаловать, господин Фэникэ.
— Найдется у вас что-нибудь покушать?
— Для таких хороших господ — хоть в полночь.
И Маргиола тут же приказывает служанке накрыть на стол, потом указывает мне на буфетную стойку и говорит:
— Смотрите и выбирайте.
Я всегда считал, что госпожа Маргиола красивая, статная женщина. Но еще никогда она не казалась мне столь привлекательной, как в этот вечер, — а ведь я знал ее давно, еще с детства. Когда мы ездили с покойным батюшкой в город, мы всегда останавливались в харчевне Мынжоалы.
Был я молод, недурен собой и дерзок, пожалуй, скорее дерзок, чем недурен. Я подошел к Маргиоле и, как только она наклонилась к печи, обнял ее за талию и коснулся ее крепкой руки. Тут черт меня дернул ущипнуть ее.
— Вам что, делать нечего? — спрашивает Маргиола и смотрит на меня, скосив глаза.
— Красивые у вас глаза, госпожа Маргиола! — говорю я, чтобы загладить свою вину.
— Не льстите, скажите-ка лучше, чего вам подать.
— Дайте мне… дайте… то, что у вас есть.
— Ладно…
Я говорю со вздохом:
— Какие же у вас красивые глаза, госпожа Маргиола!
— А что, если это услышит ваш тесть?
— Какой тесть?.. Откуда у меня тесть?
— Напрасно вы думаете, что под шляпой вас никто не узнает… Разве вы не направляетесь к полковнику Иордаке, чтобы обручиться с его старшей дочерью?.. Не глядите на меня такими удивленными глазами… Проходите в комнату и садитесь за стол.
Много чистых и уютных комнат видел я на своем веку, но такой… Что за постель! Какие занавески! Какие стены! А потолок! Кругом все так и сияет молочной белизной — и абажур и вышивки.
