— Оно было в письме.
— Да, но ваше письмо затерялось в моих бумагах, а дело спешное; чтобы не тратить время на поиски, я приехал к вам. Как его зовут?
— Ей-богу, не помню, — говорит моя очаровательная приятельница. — По правде сказать, госпожа Преотеску, моя хорошая подруга, которой я ни в чем не могу отказать, просила меня написать вам, зная, что вы дружите с господином преподавателем Костикэ Попеску, который очень к вам привязан и ни в чем не может вам отказать…
— Что же нам делать?
— Отправляйтесь к госпоже Преотеску и узнайте, как зовут ученика, за которого она просила попросить вас.
— Целую ручки!
Еду к госпоже Преотеску…
— Госпожа Преотеску, я беспокою вас вот по какому делу: вы просили мою приятельницу Мари Попеску за своего знакомого мальчика, с тем чтобы она замолвила за него словечко передо мной, а я в свою очередь перед учителем господином Ионеску…
— Да!
— Как зовут мальчика?
— Разве Мари вам не написала?
— Написала, но я потерял письмо, а мадемуазель Попеску забыла его имя и послала меня к вам.
— Ко мне? По правде сказать, я тоже не помню, потому что имя было написано на бумажке, которую я оставила у Мари; но мы можем узнать это имя у госпожи Дьяконеску, она живет поблизости; это она меня просила, зная, что Мари меня любит, а вы ни в чем не откажете Мари, а преподаватель Костикэ Ионеску ни в чем не откажет вам.
— Что же нам делать?
— Посидите минутку, я пошлю за госпожой Дьяконеску; она живет рядом.
Госпожа Дьяконеску не заставила себя ждать. Но, увы, она тоже не знала имени нашего молодого протеже: записку с его именем она отдала госпоже Преотеску.
— Как быть?
— Бегите к госпоже Икономеску!
Отправляюсь к госпоже Икономеску. Оттуда к госпоже Сакелэреску. Потом к Пискупеску. Наконец-то напал на первоисточник: ученик оказался племянником госпожи Пискупеску, сыном ее сестры, госпожи Дэскэлеску: Митикэ Дэскэлеску.
Госпожа Пискупеску ни в чем не может отказать госпоже Дэскэлеску, госпожа Сакелэреску — госпоже Пискупеску, госпожа Икономеску — госпоже Сакелэреску, госпожа Дьяконеску — госпоже Икономеску, госпожа Преотеску — госпоже Дьяконеску, мадемуазель Попеску — госпоже Преотеску, я — Мари Попеску, а мне — Костикэ Ионеску… Отправляюсь к Ионеску.
— Дорогой Костикэ, выручай меня! Я уверен, что ты мне не откажешь, я знаю, что всегда могу рассчитывать на твою дружескую помощь, и ни минуты не сомневаюсь…
— Прекрати болтовню, дружище…
— Поставь ему семерку, как ты обещал.
— О ком ты говоришь?
— О Митикэ Дэскэлеску!..
— Митикэ Дэскэлеску!.. Что-то я не помню такого ученика.
— Не может быть!
— Сейчас посмотрим.
Он перелистывает классный журнал.
— У меня нет ученика по имени Митикэ Дэскэлеску, ты перепутал; наверное, он в каком-то другом классе.
На этот раз я бегу прямо к госпоже Пискупеску.
— Госпожа Пискупеску, в какой класс держит экзамен ваш племянник?
— В седьмой!
— Отлично, — говорю я.
Бегу обратно, к Ионеску.
— Он в шестом классе, этот Митикэ Дэскэлеску.
— Тогда это не у меня, а у Джеорджеску; ты с ним знаком?
— Нет. Но ты-то его знаешь? Ведь он твой коллега.
— Разумеется, мыс ним очень дружим, и он мне ни в чем не откажет-.
— Тогда я прошу тебя… Я ведь знаю, что всегда могу рассчитывать на твою дружбу, и ни минуты не сомневаюсь…
— Опять?.. Ты ведь приехал на извозчике, так вези меня поскорее к Джеорджеску!
Мы едем вместе. Я остаюсь на улице, Ионеску входит в дом. Через несколько минут он возвращается.
— Тебе повезло, мы приехали вовремя. Еще четверть часа — и он унес бы журнал в гимназию, а у твоего протеже была тройка.
— А теперь?
— Теперь у него семерка.
«Вот, — подумал я, — какое значение могут иметь несколько минут опоздания: наш Митикэ Дэскэлеску остался бы на второй год, хотя он любимец своей матушки, госпожи Дэскэлеску, которая сестра госпожи Пискупеску, к которой привязана госпожа Сакелэреску, которая дорожит госпожой Икономеску, к которой привязана госпожа Преотеску, которой бесконечно дорожит прелестная Мари Попеску, к которой привязан я, к которому…»
ВИЗИТ…
Однажды, в день святого Иоанна, я отправился с визитом к своей старой приятельнице, госпоже Марии Попеску. В этот день справлялись именины ее единственного сына, премиленького мальчугана лет восьми, по имени Ионел. Мне не хотелось идти с пустыми руками, и я купил по дороге большой резиновый, очень упругий мяч. Хозяйка оценила мое внимание, особенно же оценил мой подарок мальчуган, встретивший меня в парадной форме кавалерийского майора. После обычного обмена приветствиями мы перешли к разговору о погоде, о видах на урожай, — господин Попеску-отец был крупный землевладелец, — о свирепствующем кризисе и т. п. Между прочим, я спросил госпожу Попеску, почему в этом году ее совсем не видно на прогулках, в театре и на вечерах. Госпожа Попеску ответила мне, что все эти развлечения в конце концов приедаются, а уж матери семейства совсем не до них.
— По правде сказать, — щебетала она, — когда Ионел был совсем крошкой, я еще позволяла себе кое-какие развлечения, но теперь, когда он стал большим мальчиком, я должна отдавать ему все свое внимание и серьезно заняться его воспитанием. К сожалению, вы, мужчины, не можете себе представить, сколько времени отнимает у женщины воспитание ребенка, особенно если она хочет сделать из него воспитанного человека.
И госпожа Попеску начала распространяться о воспитании детей, высказывая весьма разумные мысли. В это время из соседней комнаты раздался хриплый старушечий голос:
— Барыня, Ионел никак не угомонится!
— Ионел! — крикнула госпожа Попеску. — Ионел! Иди же к маме! — Затем обратилась ко мне вполголоса — Если бы вы знали, какой это сорванец… но до чего умен!
Из соседней комнаты опять послышался голос:
