— Теперь моя очередь, лапуля!
Когда он закончил, Тесс била дрожь — словно в комнате вдруг стало холодно, как в подвале. Ей казалось, что ее окунули в грязь. Все это нужно было прекращать, и немедленно.
— Нам нужно поговорить, — заявила Тесс. Он уже застегивал ремень на своих итальянских брюках.
— Извини, милая, на разговоры у меня времени нет.
— Так, может, позже? На приеме?
— Посмотрим, как получится. — Он пригладил волосы, стоя у зеркала.
— А что нам может помешать? — удивилась она.
— Ты неплохо устроилась, а, Тесс? Все эти побрякушки, дорогая машина… По-моему, ты все принимаешь как должное. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, тебе было так же хорошо, как и мне.
Он повернулся кругом, подбросил ключ на ладони:
— Да, кстати, советую дверь все-таки запирать. Мало ли кто захочет заглянуть на сиесту.
Все, кончено! — мысленно взревела Тесс.
И выместила злость на подушках, раскиданных по кровати. Она чувствовала себя оплеванной, униженной, жалкой.
На простынях валялись выпавшая из его кармана мелочь и метка для мяча, какие используют при игре в гольф. Тесс собрала все в пригоршню и швырнула об стену.
Она набрала ванну — хотелось смыть с себя даже воспоминания о нем. Теперь она ему и дотронуться до себя не позволит. Да, придется от многого отказаться, но выносить это — выше ее сил.
Тесс достала из гардероба вечернее платье с открытой спиной. Вечером она будет выглядеть умопомрачительно. Пусть остаток жизни жалеет о том, что упустил.
Тесс забралась в ванну. От воды упоительно пахло, и она понемногу успокоилась. Блаженно прикрыла глаза.
Вдруг загудел вентилятор. Она вздрогнула и открыла глаза. Над ней нависла чья-то огромная фигура. У Тесс перехватило дыхание.
— Что вам здесь надо?
Взгляд холодный, равнодушный, темные волосы стянуты в хвост. Кажется, она его уже где-то видела.
Он схватил Тесс за горло, сунул ее под воду. Что он делает?!
Тесс брыкалась, пыталась вырваться, но Конский Хвост ее не отпускал. Силы он был нечеловеческой.
Она затихла, перестала дергаться. Этого просто не может быть, шепнул внутренний голос.
И тут возник второй голос — испуганный, покорный. Может, может.
— Здорово! — завопил Боб, как только я вошел на кухню старой развалюхи канареечного цвета, притулившейся неподалеку от 95-го шоссе.
— Недди! — Ди встала и чмокнула меня в щеку. Девушка-мечта, с длинными медовыми волосами.
— Где тебя носило? — строго спросил мой кузен Микки. На нем была черная футболка с надписью «Броктонский чувак».
— И ты еще спрашиваешь? — отозвался Барни. — Посмотри на его сияющую морду. Ему предстоят великие дела, а он девок гоняет.
— Что за выражения, — поморщилась Ди. И лукаво покосилась на меня. — Ну и?
— Ну и… — Я оглядел собравшихся. — Она пришла.
Послышался гул одобрения.
— Слава богу! — провозгласил Бобби. — А я уж думал, что делать, если Недди будет всю дорогу маяться и страдать.
— Судя по твоему опозданию и глупой улыбке, — сказал Микки, — это был лучший ланч в твоей жизни.
— Даже рассказывать не буду, все равно не поверите.
— Да ладно уж, выкладывай, времени у нас полно, — ехидно бросил Микки. — Что там у нас осталось на сегодня? Так, пустяки, всего-то одно дельце на пять миллионов.
Он вытащил из черной холщовой сумки пять конвертов.
— Как ты думаешь, будет она любить тебя по-прежнему, если ты принесешь ей миллиончик?
Все собрались около стола. Нынче вечером у нас должна была начаться новая жизнь. И мы пребывали в сладостном предвкушении. Но прежде нужно было сделать дело.
Микки раздал нам конверты. План разработал он.
Роскошная вилла на бульваре Саут-Оушен, «Каса дель океано», Дом у океана. На улице миллиардеров Палм-Бич.
А в нем — картин миллионов на пятьдесят-шестьдесят. Пикассо. Сезанн. Джексон Поллок. И еще кое- кто. Но Микки дал четкие указания: взять только эти три картины.
Всей операцией руководил какой-то доктор Гаше. Кто это, Микки нам не рассказал. Заботиться о том, куда пристроить добычу, было не надо. Задача у нас была простая — от сих до сих. И за это мы должны получить десять процентов, наличными. Пять миллионов! На следующий день.
— Внутрь пойдут трое — Бобби, Барни и я, — объяснил Микки. — Ди будет снаружи, с рацией. Нед, а тебе досталось самое легкое.
Мне надо было всего-то помотаться по Палм-Бич и сделать так, чтобы в нескольких богатеньких домах сработала сигнализация. Все владельцы отправятся на какой-то там благотворительный бал в «Брикерз». Меня снабдили фотографиями домов и списком адресов. Полицейских здесь раз-два и обчелся, и, когда повсюду включится сигнализация, дежурным придется мчаться в пятнадцать разных мест. А как отключить сигнализацию в нужном доме, Микки знал.
Я просмотрел список адресов. Эль-Браво, Сибриз, Уэллс-роуд. Самые фешенебельные места в Палм- Бич.
— Сюда возвращаемся в девять тридцать, — сказал Микки. — Деньги на наши счета поступят завтра. Вопросы есть?
Микки обвел взглядом собравшихся. Этих людей я знал всю свою жизнь, это были мои лучшие друзья.
— Это оно. Сделаем дело, и свободны. Ди, вы с Бобби сможете купить тот ресторанчик. Барни откроет автосалон в Натике. А ты, Недди, купишь хоккейную команду или еще что. Нам улыбнулась удача. Вот она. Пять миллионов. Давайте руки. — Он посмотрел в глаза каждому. — Если кто решил отказаться, еще есть время. Недди, мы как, вместе?
У меня сосало под ложечкой. Второго такого шанса и не представится.
— Вместе, — сказали Бобби, Барни и Ди.
Я понимал, что сейчас перейду Рубикон. Но я хотел этого. Тесс же сказала, что удача повернется ко мне лицом. Нахлынули мечты, а на миллион можно много чего намечтать.
Я положил ладонь на ладони моих друзей и сказал:
— Вместе!
Через полтора часа я припарковал «бонневиль» неподалеку от внушительного особняка на Уэллс- роуд, укрытого за высокой оградой. На мне были бейсболка, джинсы и темная футболка.
«Райденуэр», — гласила надпись на почтовом ящике. Я осторожно прокрался за дом, надеясь, что внутри никого нет и сигнализация включена. Свет не горел. Райденуэры наверняка отправились на благотворительный прием.
Я взглянул на часы. Девятнадцать сорок. Команда должна быть на месте. Ди было поручено прослушивать радио на полицейских частотах.
Я подобрался к задним раздвижным дверям. Замок самый примитивный.
Вскоре тишину пронзили завывания сирены. Зажегся свет, и у меня замерло сердце. Я посмотрел через стекло, но никого не увидел.
