За минусом боевых и небоевых потерь до 24 сентября:
Всего — 45 130
Общие потери за период с 24 сентября по 7 ноября включительно Всего — 18 684
Интересно заметить, что, как показано выше, вынужденное стояние на реке Мозель увеличило наши потери. Если бы мы продолжали наступать и после 24 сентября, наши потери могли быть гораздо меньшими.
Потери в живой силе у противника по состоянию на 7 ноября:
Убитыми — 42 500
Ранеными — 117 000
Пленными — 103 000
Всего — 262 500
Материальные потери по состоянию на 7 ноября:
Легкие танки — 157
Средние танки — 374
Артиллерийские орудия — 109
Средние танки — 834
Танки «Пантера» и «Тигр» — 445
Артиллерийские орудия — 1773
Взятие Меца и Саарская кампания
С 8 ноября по 8 декабря 1944 г.
Не составляло большого труда пробудить части Третьей армии от октябрьской летаргии. Они никогда не настраивались на оборону и были готовы что называется по первому свистку бежать в атаку.
«Свисток» прозвучал 8 ноября, когда был отдан приказ о наступлении. Хотя стихия восставала против них на протяжении всего октября, солдаты Третьей армии не зря топтались на Мозеле — все это, казалось, бездарно растрачиваемое время они пробовали на прочность оборону противника, подготавливая трамплин для последующего броска вперед — в Германию.
В период с 25 сентября по 7 ноября они продвигали фронт, обкладывая Мец с востока и с юга, но даже и к северу от города они были достаточно сильны для того, чтобы перейти реку Мозель в любом месте.
Их новое наступление на восток началось ранним утром 8 ноября. Тысяча орудий загрохотали в единый миг, давая старт атакующим, которые ринулись вперед, давя лягушек и утопая по колено в грязи под непрерывным дождем. Медленно, мучительно трудно, теряя людей, продвигались вперед части Третьей армии, чтобы к середине декабря течение операции могло подвигнуть ее организаторов на новые замыслы — совместную акцию, направленную к единой цели — прорыву к Рейну. Взятый штурмом, как это случилось впервые в 641 г. — тринадцать столетий назад, — Мец перешел в руки Третьей армии 13 декабря.
Начало нового наступления, спланированного при участии генерала Спаатса и британских ВВС, предполагалось 19 декабря. Поддержка с воздуха должна была стать самой массированной в истории войн — невиданной по размаху и интенсивности. Тысяче тяжелых бомбардировщиков королевских ВВС предстояло в течение трех дней подряд обрабатывать позиции неприятельских войск. Приказы были разосланы, командиры сориентированы, пополнения обещаны, войска отправлены на позиции, молитвы прочитаны — словом, все и у всех было готово. Но, как выяснилось, кое—что все же упустили — забыли проконсультироваться у германского командования насчет их планов. Итогом стал прорыв войск противника — операция, получившая название «Балдж».
На другом участке фронта, к западу от Германии, 21–я группа армий, встречая отчаянное сопротивление, медленно продвигалась вперед. Первая армия закрепляла достигнутый успех. Русские продвигались к Будапешту. В Италии союзные войска взяли Равенну. 6–я группа армий, ураганом промчавшись по Вогезским горам, вышла к берегам Рейна в районе Страсбурга, Кальмара и Гагенау. Стратегическая авиация продолжала наносить мощные удары по позициям противника и по индустриальным центрам Германии. На Тихоокеанском театре Токио наглядно ощутил на себе военную силу Соединенных Штатов, когда сухопутные войска при поддержке флота взяли Лейте.[150]
По пояс в грязи
8 ноября 1944 г. я проснулся в 03.00. Хлестал дождь. Я попытался снова заснуть, но, убедившись, что ничего не получится, поднялся и начал читать книгу Роммеля «Наступление пехоты». Так уж вышло, что, открыв ее наугад, я попал на страницы, где давалось описание боя, происходившего под сильнейшим дождем в сентябре 1914 г. Чтение ободрило и успокоило меня; я подумал, что, если немцы могли сражаться под дождем, наши парни тоже смогут, поэтому я лег и заснул, чтобы пробудиться уже в 05.15 от звуков лучшего будильника — орудийной канонады. Началась артподготовка.
Казалось, что не семь с лишним сотен орудий бьют залпами, а хлопают миллионы дверей в тысячах пустых, брошенных хозяевами домов. Дождь перестал, облака рассеялись, и вышли звезды. Небо на востоке осветилось вспышками. Мне даже стало жаль немцев, которые со страхом ждали нашего наступления и теперь понимали — то, чего они так боялись, началось. Успокаивая себя, я старался помнить, что я всегда «желал невозможного», «осмеливался на то, чего не дерзали другие» и что я — и это всего важнее — «не брал в советчики свои собственные страхи».
В 07.45 позвонил Брэдли, которому не терпелось узнать, как началось наступление и началось ли оно вообще. Я так и не сказал ему, буду или не буду действовать сегодня — боялся получить приказ сворачиваться. Узнав, что начало положено, он, как мне показалось, обрадовался. Потом трубку взял Эйзенхауэр и сказал: «Я надеюсь, что вы проведете мяч куда надо». Мы с Кодменом и Стиллером поспешили на наблюдательный пункт 12–го корпуса, но из—за дымовой завесы, которой прикрывали свои действия войска возле переправы, мы мало что смогли увидеть. Около 10.00 появились крупные соединения бомбардировщиков, обрушивших удары на выявленные разведчиками командные пункты неприятеля. Было ясно и почти безоблачно — за последние два месяца такой погожий денек выдался впервые.
Я посетил штаб—квартиры 80, 35 и 26–й дивизий; встретился с генералом Вудом. С наступление темноты тем вечером все части находились на заранее намеченных позициях, но, к несчастью, погода продержалась недолго — к ночи снова начался дождь.
Поездка на передовую 9–го числа произвела на меня тяжкое впечатление. Многие наплавные мосты ушли под воду; грузовики, самолеты, полевые госпитали — все они напоминали рыбаков, терпящих бедствие на льдине, — на множестве льдин в потоке жидкой грязи. Казалось, наступление обречено. Однако, когда я прибыл в расположение 5–й дивизии, мы с ее командиром генералом Ирвином и командиром 2–го пехотного полка полковником А. У. Роффом поднялись на пригорок, откуда увидели 1476 самолетов британских ВВС, занятых бомбардировкой целей в Меце. Прекрасное зрелище! Поначалу некоторые из нас забеспокоились, увидев в небе дымные шлейфы и приняв их за «хвосты» противовоздушных реактивных снарядов. Однако
