Похоже, чтобы выполнять то, что он в этой ситуации считал долгом гражданина и воина, Аврелий заставил себя не видеть в измененных людей. Поверил, что гарнизон крепости мертв, а покрытые чешуей порождения тьмы – обращенное против империи оружие.
К тому же заразное.
Вита в бессильной злобе ударила кулаком по подушке. Медиков и жрецов, которые могли бы разобраться в происходящем, трибун к крепости не допускал! Не собирал недостающие сведения, не пытался понять подоплеку. Впору решить, что Аврелий просто-напросто отказался от способности мыслить критически. Разум он вынужден был делегировать. Кеол Ингвар сейчас, похоже, думал за двоих сразу. А командующий доверял сигниферу в достаточной мере, чтобы это позволить.
Валерия Минора Вита четко дала понять, что не позволит своим пациентам тихо исчезнуть. Ее прощальный намек на возмездие Ланки должен был вогнать в дрожь любого сведущего мага. Ингвар осторожен. Ингвар расчетлив. Он не будет пороть горячку. И трибуну своему не позволит. Нет, с их стороны глупостей можно не опасаться. Какое-то время.
Медик беспокойно повернулась, легла на спину.
Проблема в том, что Аврелий и Ингвар не единственные, от кого в этой ситуации что-то зависит. Оставалась другая сторона уравнения: люди, запертые в крепости. Будут ли они покорно ждать, пока командование примет решение?
Вита подняла ладонь, уронила на лицо, пряча от богов усталые глаза.
«Выжили. Они – выжили. Прошли через три недели кошмара, сохранили разум, организованность и дисциплину. Отталкиваться нужно от этого».
За десятилетия медицинской практики Валерия Минора пришла к крамольному выводу: даже в самых страшных испытаниях судьбу человека определяет не только посланная богами удача, но прежде всего он сам. Раз за разом, наблюдая за теми, кто побеждал, когда и выжить казалось невозможным, она находила в них одни и те же общие черты.
Способность принять реальность. Качество это встречалось гораздо реже, чем принято думать. Когда обнаруживается, что перевал перекрыт карантинными войсками, слишком многие отказывались понимать: да, сыпь на шее соседа означает, что легионеры в масках будут стрелять и в тебя тоже. Вита вспомнила загорелое лицо, перечеркнутое темной чешуей, внимательный серый взгляд. «Они исполнили договор так, что нам теперь в любом случае не жить?» С пониманием реального положения вещей в крепости Тир проблем не было.
Способность думать и планировать. Казалось бы, неотъемлемая привилегия каждого разумного существа. Просто по определению. Когда есть возможность присесть, успокоить пульс, поразмыслить пару минут, любой может проанализировать ситуацию и принять решение. Но что, если от берегов посылают стрелу за стрелой, тебя тащит течением, нога застряла меж подводных камней, а единственная мысль, которая бьется в голове, это: «Дышать!» Не у каждого хватит самообладания не биться пойманной рыбой, а застыть, собраться, освободить лодыжку. И по дну, по дну, тихо и незаметно добраться до места, где река повернет. «Для начала я хочу, чтобы вы осмотрели тех, кто болен». Напротив пункта «планирование вперед» можно смело ставить галочку.
Способность сбиться в отряд. Многие считали, что из самой глубокой ямы можно выбраться, идя по головам и плечам соседей. Но на деле выходило наоборот. Эгоизм и желание выжить могли вести лишь до определенного предела. Наступает момент, когда силы закончились, идеи исчерпаны, вода тянет на дно. И тогда, чтобы сделать еще хоть одно движение, нужно что-то еще. Знать, что тебя ждут домой. Знать, что другие жизни неразрывно связаны с твоей и ты не можешь их подвести. Выбирается тот, кто, вопреки здравому смыслу, вытаскивает из воды остальных. И кого, если упадет перед самыми воротами крепости, есть кому дотащить до спасительной черты. «Я принял на себя командование гарнизоном». А заодно взял под защиту всех, кто случился рядом, будь то швея, жившая под стенами крепости, или случайно оказавшийся в долине чужой ребенок.
Способность сохранить чувство юмора. Этот сомнительный навык в самой жуткой, самой безысходной ситуации сделать мысленный шаг назад, заметить в гобелене рока нити абсурда. Умение посмеяться если не над окружающим, то над самим собой. «Купание в реке под градом стрел? Закаляет здоровье. Последнее время забота о нем стала весьма модной. Должно быть, веяния из столицы…» Чем помогало такое зубоскальство? Веселило богов, даря их благосклонность? Позволяло сохранить разум? Вита знала лишь, что, когда тают в душе надежда и вера, остается ирония. И отпускать ее нельзя ни в коем случае. «По сравнению с тем, что было неделю назад? Ситуация просто пестрит вариантами!» Да. Именно так.
Вита глубоко вздохнула. Марк Руфин Блазий потерян для человеческой расы. Но мерилом человека является то, что он оставит после себя. Военный трибун покинул крепость, его люди прочитали роспись тьмы на своей коже. Со стороны тех, кто должен был стать спасением, они увидели лишь страх и угрозы.
И вместо того, чтобы рассыпаться под новыми ударами, выжившие сплотились вокруг своего аквилифера. Трезвость оценок. Планирование на завтрашний день. Действия сообща. Юмор, сдержанный и в то же время неуловимо агрессивный.
Трибун Аврелий забрал из крепости их серебряного орла, но несущий – это не приложение к штандартам и регалиям. Символ силен лишь настолько, насколько сильна рука, поднимающая его.
С орлом или без, Луций Метелл Баяр являлся одним из сильнейших магов провинции – и явно принадлежал к породе тех, кто выживает. Люди его после всего перенесенного превратились в легион в изначальном значении этого слова. Они действовали как единое целое, представляли собой много больше, нежели сумму подгоняемых кнутом слагаемых.
Если дойдет до столкновения между разоруженными, ослабленными, лишенными провианта пленниками Тира и карантинными войсками, со всеми их центуриями, сигнами и дополнительными подразделениями… Вита знала, на кого она бы поставила. И это был отнюдь не Гай «Я-отдал-вам-приказ!» Аврелий.
Медик с глухим стоном перевернулась на бок. Попыталась представить себе такого человека, как Баяр, покорно ожидающим приговора. Тихо сидящим взаперти. Смирившимся с тем, что для безмятежной Лии Ливии и яростного мальчишки Нерги надежды уже не будет.
Да ни за что на свете! Ни за что во всей необъятной, безжалостной тьме. С несущим орла проблемы будут. Он сам будет одной большой проблемой! Вите, когда наступит ее черед действовать, придется это учитывать.
Но для того, чтобы какие-то действия в принципе стали возможны, ей нужно сначала отдохнуть!
«Спать, спать, спать…» – звучал в висках безмолвный речитатив. Медик перекатилась на другой бок. На левый. Вспомнила, что на нем лежать вредно, это нагрузка для сердца. Перевернулась обратно на правый.
Перед глазами рельефно, в ярком цвете и в четких контрастных тонах, встал образ. Рыжеволосый мужчина, и в смерти не разомкнувший объятий, прижимал к сердцу останки жены.
Вита плотнее сжала веки. Кочевник-полукровка пришпилен к стене, короткое копье вырастает из-под ребер, точно ветвь жадного дерева. Ручьи засохшей крови, черные среди теней…
Она чуть приподняла голову, уронила, пытаясь вытряхнуть накатившие воспоминания.
Мертвый ребенок на мраморе, белая кожа, посиневшие губы, рыжие волосы рассыпались огненным ореолом…
«Все. Хватит. Медик я или нет? Немедленно спать!»
Вита нашла удобную позу. Застыла в ней, не позволяя себе шевелиться. Замедлила дыхание, расслабила живот, диафрагму, успокоила пульс. Начиная с затылка, одну за другой начала расслаблять группы мышц. Лицо… Шея… Плечи…
Спать.
Она представила, что рядом кто-то лежит. Сосредоточила на этом весь фокус тренированного разума. Базовые техники исцеления требовали превратить эмоции и воображение в отточенный инструмент, и сейчас медик без зазрения совести им воспользовалась. Кто-то рядом, за ее спиной, вытянулся, лежа на боку. Не касаясь, но так близко, что кожей ощущаешь жар тела. Она вчувствовалась в это тепло. В ощущение присутствия.
Мужчина. Крупнее ее, массивней, сильнее. Вита намеренно не стала представлять какие-то конкретные
