затягивал, точно омут. – Не пить вслепую лекарства, а точно знать, как работает твой организм. Что в нем сломалось. Что можно улучшить.
Голова шла кругом, и кружился беззвучно ставший вдруг блеклым мир. Вита поняла, что дрожит, балансирует на краю пропасти – и не только той, где обрывался парапет башни. Искуситель. Воистину, искуситель. Уязвимая точка найдена безошибочно.
– Какой смысл сражаться с болезнью, гася лишь симптомы? Неужели тебе не хочется вникнуть в природу недуга? Разобраться, что его вызывает? Понять суть? Работать с причиной?
«Общая картина, – как молитву, оглушенно повторяла себе. – Помни об общей картине. Ты не видишь дальше его слов и своего страха. Но мир не кончается за линией горизонта. Как не кончается само время».
Вечность – это очень долго, если провести ее в рабстве.
– Всетемный князь, отпустите меня, – сказала Вита.
На мгновение показалось, что сейчас ее сбросят с башни. Но нет. Кер, лицо которого превратилось в бесстрастную маску, отвел руки. И даже шагнул назад.
– Я разочарован. Валерия Минора Вита, медик ты или нет?
– Прошу простить мое несоответствие вашим ожиданиям.
Вита была медиком. Более того, она знала себя в достаточной мере, чтобы в этом не сомневаться. Требования керов и их представления были, откровенно говоря, их же проблемой. Тянуться к неведомой планке и прыгать с обрыва «на слабо» – для тех, чье самоуважение строится на чужих похвалах.
– «Где бы ты ни был, там будешь именно ты», – процитировала благородная Валерия. – Я польщена высокой оценкой со стороны лана Амин. Но никогда не понимала его критериев. Всетемный князь, я не пойду с вами.
И, не без оснований полагая, что окончательного отказа может не пережить, добавила:
– Не сегодня.
Уголок его губ пополз вверх: кер без труда разгадал причину последнего уточнения.
– Я все же задержусь пока. Посмотрю, чем закончится столь занимательная история. Кто знает, вдруг к полудню что-то изменится?
– Возможно. – Вита знала, что чем ближе к зениту солнце, тем более убедительными будут казаться его аргументы. Когда с неба обрушится обжигающая волна и выбор встанет во всей своей уродливой неприглядности, кер будет рядом. На расстоянии протянутой руки. От этого хотелось кричать.
– Прошу вас меня оставить.
Не тратя больше слов, Дессамин сделал полшага назад. Пол под его ногами вдруг плеснул, точно разбившаяся о лодыжки волна. Вот только что князь тьмы стоял в лучах отраженного бронзой солнца – а затем канул вниз. Нырнул в камень, что стал для него на мгновение послушней воды.
И хотя бы одна защитная руна взблеснула на поверхности. Хоть одна.
Вита какое-то время стояла, по инерции держа спину ровной, а голову – высоко поднятой. Затем ноги ее медленно подогнулись. Медик где была, там и опустилась на колени. Осела прямо на камни, спиной к открывающейся с башни панораме. Оперлась на ладони. Начавшее припекать солнце грело голый затылок. Разум метался в попытках просчитать варианты. С каждой минутой они становились все скуднее.
«Сделки с Ланкой слишком дорого обходятся тем, кого мы оставляем за спиной. – Ей было ради кого жить. Все еще – было. – Соберись. Выход есть. В чем заключаются интересы каждой из сторон этого противостояния? В чем их цели?»
В нескольких шагах от склоненной головы прошелестели по камню подошвы. Вита застыла. В груди у нее тихим хрустом надломилось что-то неощутимое, но от этого не менее стержневое.
– Убирайтесь в бездну! – Медик подорвалась с пола разъяренной змеей. – Я сказала, что никуда не пойду!..
Крик примы зазвенел, грозя сорваться на визг.
Вместо самодовольного кера перед ней замер, недоуменно моргая, аквилифер Баяр. Несущий орла где- то раздобыл пластинчатый доспех, дополненный коротким легионерским мечом. Линии чешуи на его лице казались татуировками текучего оникса.
– Медик?
– Я, – она с трудом, болезненно сглотнула, – прошу прощения. Я приняла вас за другого.
Ответная пауза длилась не дольше секунды.
– Понимаю, – кивнул несущий орла. Учитывая, что сотворил последний комендант Тира, офицер этой крепости мог действительно понять.
Баяр поднялся на башню по единственной лестнице и по пути ни с кем, кроме часовых, не разминулся. На смотровой площадке, отведенной для магов, Вита была одна. Если при этом она здесь с кем-то разговаривала, напрашивались два очевидных вывода. И лучше бы аквилифер решил, что бедняжка медик под давлением страха сходит с ума.
Если пойдут слухи, будто Валерию Минору Виту преследует князь лана Амин, предлагая ей свои лаборатории и библиотеки, жизнь благородной примы здорово осложнится.
– Трибун Аврелий собирает силы для атаки? – спросила она в попытке отвлечь.
– Сидеть на сковородке, ожидая, пока всех поджарят, бессмысленно, – кивнул несущий орла. – Шансов в открытом поле у нас мало. Но не делать совсем ничего – худшее из решений.
Баяр подошел к краю, хмуро оглядывая порядки врага.
– Да, – присоединилась к нему Вита. – Я как раз об этом размышляла.
– М-мм?
– Доступное нам поле выбора по форме напоминает воронку. Широкую в начале пути, но стремительно истончающуюся к концу. Каждый раз, когда мы принимаем решение, призванное сохранить статус-кво и оттянуть развязку, пространство для маневра сужается. Часть доступных ответвлений отсекается. Варианты исчезают. Каждый последующий выбор – еще менее приемлем, чем предыдущий.
Если слишком долго тянуть, даже керы не в силах будут остановить катастрофу. За секунды до солнечного удара Дессамин успеет разве что эвакуировать саму Виту. Не больше.
– Нас затянуло в водоворот и продолжает чудовищной силой увлекать вниз. Нужен рывок вверх и в сторону. Но я никак не могу сообразить, где здесь верх. И что это должна быть за сторона.
Маг смотрел на нее так, будто благородная Валерия стала вдруг интересней вражеской армии.
– Вы, похоже, не в первый раз оказались в подобной воронке.
– Она знакома любому медику. – Вита бледно улыбнулась. – Но, честно говоря, более всего происходящее напоминает последние годы моего замужества.
К ее удивлению, подобное сравнение не оборвало разговор на корню.
– Вы ведь были супругой сенатора Вития, не так ли? Он через вас получил столь звонкое имя?
– Он был болен. Каскадная лихорадка смертельна, но он выжил, последний в роду, что и было отражено в имени. Войдя в дом супруга, я стала называться по его когномену. Как и принято.
Она говорила с рассеянным безразличием, которое последние годы уже не требовало притворства. Воспоминания поблекли: установленная в нарушение всех приказов связь жизненных сил, долгие часы борьбы, когда юная целительница пыталась вытащить с того света двоих. Вита была медиком. Она ни о чем не жалела. Но почему-то продолжила:
– Оказалось, что одно из осложнений каскадной заразы – перенесшая ее женщина не в силах выносить ребенка до срока. Супруг мой был старинного патрицианского рода. Ему нужен был сильный наследник. Мы расстались.
Она не винила Вития за развод: на тот момент Валерия Минора превратилась в такой клубок горя, вины и одержимости, что, будь ее воля, сама бы от себя сбежала. Но благородный сенатор отказался признавать сыновей, что родились недостаточно крепкими для его древнего рода. Это заставило ее, наконец, посмотреть правде в глаза. Ну и Дессамин, впервые удостоивший ее личного визита, оставил после себя такой прилив злости, что ей хватило для приведения себя и своей жизни в порядок. Клятый кер, вновь разбередил старые раны…
Вита сжала зубы:
– В той ситуации интересы Вития были просты: он хотел здорового наследника. Я позволила себе раствориться в его интересах. И едва не поплатилась жизнью, душой и разумом. Сейчас расклад более
