многих жизней моему народу. Больше от меня вы ничего не услышите.
— Ну, что ж. Я ожидал этого. Где одноглазый Губерт?
— Я здесь, сэр. Ваш старый добрый Губерт явился по первому зову своего господина. — Вперед выступил палач де Турневиля, подпоясанный прочной пенькой, в костлявой руке он сжимал топор. — Я как раз бродил тут, неподалеку, цветы искал для меньшей моей внучки. Да Вы ее знаете — прелестная златокудрая малютка, ее головку так бы украсил венок из маргариток! Думал найти хоть что-нибудь, напоминающее наши дорогие линкольнширские маргаритки, я бы сплел ей веночек. Да где уж там…
— Для тебя есть работа, — прервал его сэр Роже. — Этот синелицый вздумал упрямиться. Надо развязать ему язык. Как, сможешь?
— О, сэр! — Оценивающе обходя вокруг замершего пленника, Губерт с видом крайнего удовольствия громко причмокивал беззубым ртом. — Конечно, сэр. Да благословит Небо моего хозяина. Кое-что я прихватил с собой: тисочки, там, для пальчиков, щипчики и тому подобное. Это займет не много времени, все будет в лучшем виде, не извольте беспокоиться. Вот хорошо бы еще маслица. Я всегда говорил, что в холодный пасмурный день нет ничего лучше пылающей жаровенки с кипящим котелком масла. Лучше способа согреться не сыщете! О, сэр, на мой единственный глаз навернулась слеза благодарности. Да, сэр. Позвольте-ка взглянуть на него получше. Так… так-так… — Распоясавшись, он принялся хозяйственно обмерять пенькой Бранитара.
Версгорец отшатнулся: он уже достаточно знал английский, чтобы понять суть дела.
— Вы не посмеете! — вскрикнул он. — Ни одна цивилизованная раса…
— Ну-ка дайте-ка ваши пальчики, сеньор. — Губерт извлек из сумки тиски и примерил их к голубым пальцам Бранитара. — В самый раз будет!
Палач достал связку ножей, Бранитар судорожно сглотнул.
— Вы, дикари… — задыхаясь, прошептал он. — Хорошо, я согласен. Будьте вы прокляты, дикая стая! Когда придет мой черед…
Сэр Роже торжествовал. Но вдруг лицо его омрачилось, он повернулся ко мне.
— Брат Парвус… — Он взглянул на палача, глуховатый Губерт продолжал готовить орудия труда. — Я не смею огорчать его. Не возьмете ли вы на себя труд сообщить ему…
Пришлось утешить старика, пообещав, что при первой провинности Бранитар будет без промедления отдан в его руки. Губерт, естественно, огорчился, но решив, на всякий случай, закончить приготовления, отправился поискать где-нибудь котелочек масла, о чем не преминул сообщить Бранитару.
Глава X
Наступило время встречи.
Дабы не отвлекать капитанов, занимающихся изучением версгорской техники, сэр Роже, помимо меня, взял с собой десять разряженных в пух и прах дам. Кроме того, нас сопровождал десяток безоружных солдат в медных чеканных доспехах.
Когда мы пересекали поле, направляясь к перламутровому строению, воздвигнутому версгорцами не более чем за два часа, барон наклонился к миледи…
— К сожалению, — проговорил он, — я вынужден подвергнуть Вас опасности, дорогая, ибо выбора не имею. Мы должны поразить их роскошью и богатством.
Лицо леди Катрин словно окаменело, остекленевшими глазами она смотрела на гороподобные зловещие корабли версгорцев.
— Я рискую не больше, — промолвила наконец она, — чем мои дети там, в палатке.
— О, Боже, — простонал барон. — Да, я ошибся, не след мне было соваться в этот проклятый корабль. Теперь Вы всю жизнь будете попрекать меня за это?
— Из-за Вашей, как Вы выразились, ошибки эта жизнь будет не такой уж и долгой.
Сэр Роже натянул поводья.
— Но Вы поклялись мне во время венчания!..
— А что, я разве не сдержала клятву?! Я отказала Вам в повиновении? — На ее щеках вспыхнул легкий румянец. — Но в чувствах моих волен один Господь Бог!
— Более, дорогая, я Вас не побеспокою, — ответил барон и отъехал в сторону.
Издали все это выглядело очень благопристойно — пылкий влюбленный рыцарь и его прекраснодушная возлюбленная. Леди Катрин превосходно владела своими чувствами, как и подобает столь высокородной особе. Когда мы приблизились к чудо-шатру, на ее тонком лице не отражалось ничего, кроме высокомерного презрения к врагу. Изящно подав руку барону, она спешилась с необыкновенной грацией и мягко ступила внутрь беседки.
За перламутровыми стенами нас поджидал большой круглый стол, окруженный чем-то наподобие софы с легкими, как пух, подушечками, за столом, по правую руку от нас, восседали вожди версгорцев. Выражение синих лиц понять было трудно, но глаза их нервно поблескивали. Англичане, разодетые в шелка и парчу, в золотых доспехах, в страусовых плюмажах, в штанах из дубленой кожи, рядом с версгорцами, облаченными в строгие плетеные металлические куртки, украшенные лишь ранговыми значками из металла, напоминающего бронзу, выглядели, что петухи с птичьего двора. Мне показалось, они несколько удивлены контрастирующей простотой моей монашеской рясы.
Я выступил вперед и, молитвенно сложив на груди руки, произнес по-версгорски:
— Для успешного разрешения переговоров и во имя воцарения мира на этой планете позвольте мне прочесть «Отче наш».
— Что? — переспросил предводитель синелицего племени, величественный версгорец со строгим лицом.
— Прошу тишины! — воскликнул я, не собираясь ничего объяснять: их отвратительный язык не имел слов для молитвы. — Отче наш, иже еси… — начал я, и все земляне преклонили колена.
Краем уха я уловил шепот:
— Я же говорил — они варвары. Это какой-то языческий обряд.
— Посмотрим, не уверен, — так же тихо отвечал вождь. — Например, джары, они прекрасно овладели психологическим тренингом, могут по желанию удваивать силы, останавливать кровь, бьющую из рваных ран, не спать по несколько дней… я сам видел. Они контролируют работу всех своих органов. Это варварство? Как бы не старались наши краснобаи, вы не хуже меня знаете, что в области науки джары преуспели не меньше нашего…
Я отчетливо слышал каждое слово их тайного разговора, они же об этом даже и не подозревали (я вспомнил, что и Бранитар иногда казался мне тугим на ухо; очевидно, версгорцы обладали менее острым слухом, нежели люди. Впоследствии мое предположение подтвердилось: из-за необычайно плотной атмосферы на своей родине, версгорцы здесь, на Териксане, где воздух был такой же, как и в Англии, слышали лишь достаточно громкие звуки, и, как следствие, повышали голос громче обычного. Поэтому их шепот для нас вовсе не был таковым). Я мысленно вознес благодарение Господу за этот подарок судьбы, сам же, не подавая виду, что слышу непредназначенное для моих ушей, продолжал творить молитву.
— Аминь, — закончил я, и мы расселись вокруг стола.
Сэр Роже пристально разглядывал врага своими пронзительными черными глазами. Наконец, спустя несколько минут, он нарушил молчание.
— Я хочу знать, с кем имею честь разговаривать? Здесь есть равный мне по положению?
Я перевел.
— Что вы подразумеваете под «положением»? — спросил предводитель версгорцев. — Я — губернатор этой планеты, со мной старшие офицеры сил обороны.
— Мой господин, — пояснил я, — желает знать, благородны ли вы по происхождению и не унизит ли его общение с вами.
Версгорцы казались совсем сбитыми с толку. Я долго пытался разъяснить им сущность благородного происхождения, используя все, что только можно, из моего скудного версгорского словаря. Мы и так и сяк поворачивали эту тему, пока один из офицеров не обратился к старшему:
