— В качестве версгорского скота?
— Я так не думаю, — спокойно возразил Монтбелл. — Да садитесь, наконец, вы оба! Сегодня вы — мои гости. Вот вино, хлеб…
— Я не преломлю с вами хлеба.
— Ну тогда вам суждено помереть с голоду, — засмеялся сэр Оливер.
Барон окаменел. Леди Катрин теребила в руках пустую кобуру — Монтбелл, вероятно, отобрал у нее оружие, боясь, что она потеряет самообладание.
Увидев, какое впечатление произвели на нас его слова, он вновь исполнился серьезности.
— Милорд, вы остаетесь с нами! Неужели вы не предполагали такого поворота событий, согласившись на переговоры?
— Оливер! — вскричала баронесса. — Как вы смеете?! Вы обещали, что отпустите его, если…
— Помилуйте, Катрин, не ваше ли самое горячее желание спасти барона?! Вы опасались, что гордость не позволит ему сложить оружие… Ну вот, он — наш пленник. Ваше желание исполнилось, а бесчестен оказываюсь я! И все же, я с радостью беру на себя эту прискорбную ношу — ваша воля для меня закон.
Леди Катрин вся дрожала.
— Я не участвовала в этом, Роже, — прошептала она, — я никогда не думала…
Барон даже не взглянул в ее сторону.
— Я слушаю вас, Монтбелл, — сказал он, — продолжайте, каковы ваши планы?
— У меня появилась надежда, что мы договоримся, милорд. Возможность соглашения с версгорцами меня никогда не вдохновляла, и если в этом отпадет необходимость… мы отправимся прямиком к дому. И золота, и оружия на борту этого корабля мне хватит с лихвой…
— Эй, что вы задумали? — взвился Бранитар, единственный из версгорцев, понимавший английскую речь. — А что будет с нами?
Оливер обвел его холодным взглядом.
— Вы будете сопровождать нас. Без сэра Роже союзники долго не продержатся — считайте, что вы выполнили свой долг перед отечеством. Насколько я знаю, вам безразлично, в каком месте жить, а синекожих самок мы, не волнуйтесь, прихватим где-нибудь по пути. Как своим вассалам, я дам вам столько земли и денег, сколько вам и не снилось. А наши потомки будут владеть целой планетой! Конечно, вы попадете в непривычные для вас общественные отношения, но, с другой стороны, обретете такую свободу, о какой могли только мечтать.
Бранитар не произнес ни звука, ему ничего не оставалось, как подчиниться.
— А мы? — выдохнула леди Катрин.
— Я не собираюсь лишать вас ваших владений, наоборот, присовокуплю еще замок в Винчестере.
Возможно, он говорил искренне, но как он смел распоряжаться бароном и его женой! Даже став господином Европы! Леди Катрин была слишком потрясена, чтобы понять, насколько ее оскорбили. Лицо ее вдруг сделалось мечтательно-безмятежным, плача и улыбаясь одновременно, она посмотрела на сэра Роже.
— Любимый, мы можем вернуться домой!
Казалось, барон не слышал ее слов.
— А что станется с остальными? — спросил он Монтбелла.
— Я не имею права рисковать, беря их с собой. — Он пожал плечами. — К тому же это — безродное племя…
Сэр Роже кивнул.
— Да-м-м, правильно…
Он украдкой взглянул на супругу. И вдруг, стремительным движением выбросил ногу в сторону — рыцарская шпора распорола живот стоящего около версгорца. Сэр Оливер от неожиданности вскрикнул и отскочил; пищаль его изрыгнула пламень, но предатель промахнулся — барон был скор и верток. Сбив с ног другого синелицего, он прикрылся его телом, и второй выстрел угодил в этот живой щит. Третий — попал в уже мертвую обгорелую плоть. Больше выстрелить Монтбелл не успел — сэр Роже швырнул в него обугленный труп, повалив предателя на пол, затем метнулся за мечом, но туда уже тянулась синяя длань Бранитара. Молниеносно схватив кинжал, сэр Роже вонзил холодную сталь в замешкавшуюся ладонь. Кинжал вошел в запястье по самую рукоять, пригвоздив Бранитара к столу.
— Я скоро вернусь, Демон. Жди меня здесь, — насмешливо выкрикнул барон, хватая меч. — Ура! Бог поможет правым!
Тут я увидел, что выбравшийся из-под обугленного тела Монтбелл навел пищаль прямо в грудь сэра Роже. Призвав всех Святых и пообещав им всем по свече, я подкрался сзади и так хлестнул четками по предательским рукам, что сэр Оливер взвыл и выронил оружие. Пищаль закатилась под стол. Сверкнул меч барона, но Монтбелл успел уклониться, и клинок со свистом вонзился в дерево. Пока сэр Роже освобождал его, я нырнул под стол и со всего маху столкнулся с леди Катрин, которая тоже, только с другой стороны, намеревалась подобрать оружие. Когда, наконец, в глазах моих перестали качаться темные круги и вернулось зрение, я увидел несущегося к дверям Монтбелла, за ним гнался сэр Роже.
Вдруг пронзительно закричала леди Катрин, барон остановился, как сраженный стрелой барс.
— Дети, Роже, дети! Они на корме, в спальне! Там оружие…
Он выругался и бросился в коридор, она — следом.
Сжимая в руке позабытую всеми пищаль, я, покачиваясь, вылез из-под стола. Бранитар, стиснув зубы, тщетно пытался освободиться — от его попыток кровь текла только сильнее. Решив, что безопаснее не освобождать синелицего, я склонился над его соплеменником — тот еще дышал, его уста слабо шевелились, шепча непонятные мне слова. Мгновение я колебался… В чем мой долг: быть рядом с милордом или же с этим умирающим язычником? Не знаю, кого он призывал, но я совершил над ним скромный обряд, который позволяли мне обстоятельства, и держал его за руку, пока он не умер. Молюсь, чтобы душа этого синелицего (ежели таковая вообще имеет место быть) очистилась от грехов…
Вернулся, вытирая окровавленный меч, сэр Роже. Он сиял, редко я видел на лице человека такую радость.
— Ах, волчонок! — улыбался он. — Что значит нормандская кровь!
— Что случилось? — поднимаясь с колен, спросил я.
— Ха! Сейчас расскажу… — Он вложил меч в ножны. — Так вот, Оливер даже не додумался бежать за оружием, а бросился в рулевую рубку, болван! Зато артиллеристы, заслышав шум, решили вооружиться и помчались в опочивальню миледи. Один уже ворвался в комнату, а другой с тяжелой болванкой в руке набросился на меня; он оказался неплохим воином и я не сразу его одолел. Катрин, настигнув первого, сражалась с ним голыми руками, пока он не сбил ее с ног. Служанок, естественно, хватило только, на то, чтобы забиться в угол и визжать, будто их режут. Но вдруг! Нет, Вы представляете, брат Парвус, вдруг мой сын Роберт открывает оружейный ящик, вынимает оттуда заряженный пистоль и, шельмец такой, пристреливает мерзавца проворней, чем это сделал бы наш Рыжий Джон! Вот бесенок!
Вошла миледи: волосы взбиты, на щеке — синяк.
— Я успокоила детей, — ровным, будто ничего не случилось, голосом произнесла она.
— Крошка Матильда… Она очень испугалась?
Баронесса негодующе сверкнула очами.
— Оба так и рвались в бой…
— Ну, все обошлось. Пойду побеседую с Оливером… и с пилотом. А Вы останьтесь здесь.
Леди Катрин заволновалась.
— Как я могу остаться, когда Вам грозит опасность…
Барон замер и внимательно поглядел на супругу.
— Но…
— Вы считаете, что я предала Вас, чтобы вернуться домой? — Она опустила глаза. — Я подумала, что больше не нужна Вам, и решила, так будет лучше… для Вас. Я ошиблась, Роже, я ошиблась. Я была не в себе, словно какое-то затмение. Вы не должны были бросать меня одну! Я так нуждалась в Вас…
Барон склонил голову.
— Я прошу у Вас прощения, Катрин! Да пошлет мне Господь достаточно лет, чтобы стать достойным
