— Башню специально строили так, чтобы всем было видно. Что касается охоронтов, это смотрители Башни и хронисты Лосиного острова. Но они давно поклялись не вмешиваться в дела, которые здесь творятся.
— А невидимая рука?
Листвинус улыбнулся:
— За пределами Башни охоронты невидимы. Но они никого не душат. Ты мне вот что лучше скажи: ты сумел разглядеть мозаику?
Валь кивнул. Да, там выложен лось, с такими большими рогами. Его очень плохо видно, но это красивый лось.
Листвинус смотрел внимательно:
— Значит, красивый лось? Это уже неплохо. И какого он цвета?
Валь разглядывал лося в предзакатное время. Лось казался оранжевым, а потом розоватым.
— Ошибаешься, парень. Лось на Башне — тот самый, Белый, которого знали деревья. — Листвинус понизил голос: — Ты про кейрэков слышал?
Валь с опаской моргнул, лекарь чуть усмехнулся:
— Запомни, парень: кейрэки многое понимали. К сердцу Леса нельзя прикасаться. Если я захочу вырезать тебе сердце, что с тобою случится?
Валь судорожно сглотнул: все-таки он дурак, решил, что Листвинус добрый. А тот защищает охотников. Может, и вертел тут? Просто лекарь его припрятал?
Листвинус сразу заметил, как испугался мальчишка, засмеялся и потрепал его по волосам:
— Ну и глуп же ты, парень. Я зачем из тебя всякую дрянь вытаскивал? Чтобы ты был вкуснее? На вот, выпей для крепости. Это сок ежевики.
Валь ухватился за кружку и решил, что Листвинус не такой уж плохой. А когда у кружки показалось блестящее дно, Валь уже твердо знал, что Листвинус очень хороший.
Лекарь опять засмеялся:
— Нравится? То-то! После дупла в самый раз. А про Лес ты все же запомни. Прежде чем стукнуть по дереву, нужно спросить у Леса: можно или нельзя. Хотя тебе вряд ли придется снова стучать по деревьям. После лесного пожара гильдию древорубов непременно распустят. К этому шло давно. Да Совет все тянул и тянул. Так что, парень, придумай себе другое занятие. Что тебе нравится делать?
— Я умею лепить, — буркнул смущенно Валь. — У меня зверюшки хорошо получаются. А однажды я куклу сплел, из ивовых прутьев. Только меня засмеяли.
Глаза Листвинуса потеплели:
— Куклу сплел, говоришь? Стоящее занятие. А я еще собирался отправить тебя домой. Пожалуй, тебе не обрадуются, снова засунут в дупло. Ладно, возьму тебя в Город. Поживешь у меня, пока заживают болячки. А потом подумаем, что с тобой делать дальше.
Случайное счастье Валя оборвалось мгновенно.
Листвинус вдруг сделался мрачным и молчаливым. Он все чаще без объяснений стал исчезать из дома. И не рассказывал Валю, кто и чем заболел, не просил его вылепить куколок для больных малышей. А когда возвращался, сразу валился в кровать. От него несло «хвойной бодростью». Валь не любил этот запах — горький запах охотников. Древорубы брезговали варить напитки из хвои. Они вспарывали деревья, чтобы выпустить соки. И тогда у Валя всегда звенело в ушах…
На этот раз Листвинус не завалился спать:
— Собирайся. Поедем в предместье.
Валь уставился на Листвинуса и затряс головой.
— Важ, не надо! Я не хочу. Я же стараюсь, важ! Я почти все запомнил из преданий кейрэков. Я могу повторить… и вы еще не закончили про смотрителей Времени… Про то, как строили Город…
— Парень, ты мне надоел. Говорю тебе, собирайся.
Может, Валь мало делает? Плохо вычистил дымоход? Наколол недостаточно дров? Слишком много возился с глиной? Пусть ему только скажут, он доделает. Сразу.
— Я буду стараться, очень. Я сплел еще одну куклу. Вы просили… Для девочки пекаря…
— Она уже умерла. — Листвинус тяжело опустился на стул. — Подай мне бутылку. За печкой.
— Но важ! Вы и так…
— Не спорь. Подай. Голова трещит.
Валь нырнул за бутылкой, подал полный стакан и быстро забился в угол.
— Не поможет. Не прячься. Лучше иди сюда и налей себе чаю.
Валь послушался, но ему стало не по себе. Листвинус снова заговорил. Голос его был усталым:
— Парень, я уезжаю.
— Уезжаете? Почему? Важ, я поеду с вами.
— Нет. — Листвинус сделал большой глоток. — И не надо расспрашивать. Ты еще слишком мал, ничего не поймешь. Тебе надо запомнить одно: ты ничего не знаешь. Ты меня никогда не видел, никогда со мной не беседовал. Мы с тобой вообще не встречались. Понял?
Валь ничего не понял, но кивнул и размазал слезы.
— Так-то. У меня в предместьях есть знакомый, Ваявус. Мастер изящных ремесел. Он мне по гроб обязан. Возьмет тебя в обучение. Поживешь у него. Все. Давай. Собирайся.
Листвинус простился с Валем у городских ворот.
— Видишь тот дом? Ступай! Скажешь: «Я от Листвинуса». И не пускай пузыри. — Листвинус взъершил Валю волосы на затылке. — Духи позволят — увидимся. Может, и ты мне поможешь.
Валь взглянул недоверчиво.
— А что? На Лосином острове всякое может случиться. Вдруг меня тоже решат однажды засунуть в дупло? Глядь, а ты тут как тут, — он невесело засмеялся. — Вытащишь? Не побоишься?
Валь обреченно кивнул.
— Вот и славно. Ну, отправляйся.
Глава вторая
— Кричи. — Ваявус мазнул прутом по бревенчатой кладке. — Ну, громче кричи!
Валь ойкнул.
— Еще пару раз. Давай. И не забудь почесать свой зад, когда мы вернемся в школярную.
Валь, сутулясь и хмурясь, поплелся за мастером и уселся в углу на лавку. Ученики захихикали. Ваявус бросил на Валя делано гневный взгляд:
— Щенок, глинопек недосушенный! Я тебе покажу, как лапать творение мастера! — Потом оглядел других и рявкнул: — Молчать, глиномазы!
Ученики притихли. Теперь от Ваявуса требовалось перейти к торжественной части. Он поправил свой фартук, выложил грязную тряпку из кармана на стол, а другую, еще не досушенную, сунул зачем-то в карман. Наконец посмотрел исподлобья на сидевших на лавках и сказал то, что требовалось сказать:
— Важи, вчера я преподал вам последний урок — показал, как создать равновесие в барельефе. Надеюсь, вы уварили…
Ученики загудели. Петрикс поднял три пальца вверх. Ваявус не ждал ничего хорошего от этого наглеца. Отец у этого Петрикса — владелец трех мастерских. На него работают мастера — не меньше десятка. Подмастерьев и не считают. Сам давно ничего не делает. Даже не помнит, как это — скатывать шар из глины. И мальчишка такой же: сразу в хозяева метит. Такой ученик только ищет, как бы поддеть учителя.
— Петрикс, что надо?
Петрикс вальяжно поднялся, почесывая себе ухо:
— Важ, а который урок мы должны уварить — тот, что вашей руки, или где еще рука Валя?
Ваявус насупился, но ответил почти спокойно:
