— Ах, важи! Я не о том, — Крутиклус с улыбкой признанного мудреца взглянул на мастера Глинкуса: как же Глинкус наивен. — Я хочу напомнить вам случай из недавнего прошлого. Помнится, был человек, которого тоже собирались сделать сверхмастером. Его имя назвали корзинщики, пекари и портные…
— А еще рыбаки. Древорубы, будь у них гильдия, тоже бы не возражали.
— Кое-кто из присутствующих уже понял, о ком я…
— Еще бы!
— Так вот, того человека хотели назвать сверхмастером, — возгласы в зале были неприятны Крутиклусу, голос его утратил свою притворную мягкость. — К счастью, гильдии лекарей удалось отсрочить решение. И подобная осмотрительность оправдала себя. Этот «почти сверхмастер» — не прошло и полгода — сделался отщепенцем. Важи, всем вам известно: мы не можем судить сверхмастера по Законам Лосиного острова. Мы не можем к нему применять обычные наказания. Подумайте, что случилось бы, окажись отщепенец сверхмастером?
— Важ! При чем здесь все это? Почему мы должны вспоминать какого-то отщепенца?
— Мастер Вальюс вылепил в зале Совета лося!
Глинкус уже отказывался что-либо понимать:
— Ну и что?
— Отщепенцы были против лосиной охоты.
— Вы хотите запутать нас, важ! Разве в Законе сказано: «Не лепите лосей?» Лучше взгляните на формы! Какие дивные линии! Как искусно создано равновесие всей картины!
— Настораживает, что Вальюс создал именно образ лося!
— Важ! Вы несете чушь! На мозаике Старой Башни тоже выложен Лось.
— Там его плохо видно. И никто на него не смотрит. Эта мозаика не важна для жителей нашего края…
— Мозаика с образом Лося — символ древней культуры. Ученики моей гильдии изучают пропорции по мозаике Башни. И если ее красота кое-кому недоступна, — от возмущения Глинкус утратил всякую выдержку и перешел на крик, — этот кто-то — невежда!
Суть перепалки уже ускользнула от остальных советников, они стали скучать. Председатель Совета опять обратился к Крутиклусу:
— Важ, вы так и не объяснили: в чем состоит протест? Вам не нравится барельеф? Но Совет поручил важу Глинкусу выбрать мастера для работы и оценить работу с точки зрения красоты. Если Мастер Глинкус считает, что барельеф красивый…
— Не просто красивый — прекрасный!
— …то и Совет так считает. Мы не можем вдаваться в детали. Вам нечего больше сказать?
Крутиклус пожал плечами: как жаль, что Совет отвергает явное благоразумие! — и прибегнул к последнему аргументу:
— Мне кажется, мастер Вальюс не закончил работу.
— Это тоже неважно, советник. Гильдия посчитала: сделанного довольно, чтобы мастер Вальюс мог считаться сверхмастером. И я уже говорил: у Совета нет оснований спорить с решением гильдии. Ваш протест отклонен. Важи! Вскиньте платки, если вы желаете, чтобы на нашем острове был объявлен новый сверхмастер. Как, важ Крутиклус, и вы? Вы же только что возражали? Что? Вы никогда не идете против общего мнения? и особенно — если оно принимает форму Закона? Это похвально, важ. Это очень похвально.
— Да здравствует новый сверхмастер! Слава Лосиному острову!
На площади пили и ели, стучали в трещотки, плясали. Глинкус таскал с собой Вальюса от кучки к кучке пирующих:
— Вот новый сверхмастер, важи! Вы еще не знакомы?
Его хлопали по плечам, жали руки и обнимали, понуждали пить и плясать. От количества «Хвойной бодрости», выпитой в честь него и Лосиного острова, Вальюса чуть мутило.
— Поздравляю, сверхмастер Вальюс! Какой, однако, успех! За сегодняшний день полгорода прошло через зал Совета. Ваш барельеф производит сильное впечатление. — Крутиклус изобразил радостную улыбку.
— А! Вы тоже пируете? — Глинкус неприязненно передернул плечами.
— Я, как всегда, с народом. Так сказать, и в горе, и в радости.
— Познакомьтесь, важ! Это ваш недоброжелатель. — Глинкус еще не забыл заседание Совета и позволил себе откровенность, граничащую с невежливостью.
— Мастер Глинкус такой шутник! Какой недоброжелатель? Ах, он не может забыть наш маленький спор на Совете! Мастер Глинкус так торопился объявить вас сверхмастером, Вальюс! — лекарь душевно расхохотался, отказываясь от формальностей. — Но быть советником, знаете ли, это такая ответственность! Место, что называется, делает человека, обязывает к осторожности, вдумчивой осмотрительности. Иногда, что скрывать, чрезмерной. Сверхмастер скоро поймет, каково это — быть советником. — Крутиклус, все с той же добродушной улыбкой, повернулся к Вальюсу. — Важ! Приятно осознавать, что мы теперь будем вместе присутствовать на заседаниях.
Вальюс совсем растерялся.
— Как? Мастер Глинкус вам не сказал, что сверхмастер обязан участвовать в жизни Совета? Теперь, дорогой, от вас, как и от меня, от всех председателей гильдий, будет зависеть жизнь Лосиного острова. Знаете ли, Законы, контроль за их исполнением, наказание нарушителей, — он притворно вздохнул, наблюдая за Вальюсом. Но, кроме все той же растерянности, ничего не заметил. — И, конечно, у вас теперь будет значительно меньше времени на занятия ремеслом. Совмещать ремесло с заботами о жителях и стране бывает так утомительно! А вы ведь предполагали заканчивать барельеф? — теперь Крутиклус напоминал мышкующую лисицу.
Вальюс еще не придумал, что ответить Крутиклусу. И Глинкус воспользовался заминкой. Старый мастер, быть может, и хотел поскорее отойти от Крутиклуса, но природное любопытство вынуждало его терпеть неприятного собеседника:
— Позвольте спросить, советник, с чего это вы решили, что барельеф не закончен?
— Рядом с лосем на барельефе сверхмастер вылепил дерево.
— Ну и что?
— Как я понял, сверхмастер решил вылепить барельеф по мотивам стертой мозаики — той, что была на Башне, — Крутиклус говорил тем же вкрадчивым тоном, который так раздражал Глинкуса на Совете.
Вальюс будто очнулся и не сводил с Крутиклуса напряженного взгляда.
— Странно, что вы это поняли. — Глинкус чувствовал скрытый намек. — Но это не объясняет, почему барельеф не закончен.
— Потому что известно, — лекарь чуть помедлил с ответом и посмотрел на Вальюса, словно хотел просверлить его взглядом, — мозаика Башни трехчастна. А значит… (Вальюс изменился в лице) в барельефе сверхмастера Вальюса нет полного равновесия.
Замечание лекаря сильно задело Глинкуса:
— Нет, вы только подумайте! Какая осведомленность! и почему не вам поручили оценить красоту барельефа?
— Откуда это известно — что мозаика Башни трехчастна? — Вальюс словно не замечал возмущения Глинкуса.
— Я же лекарь, дражайший. А услуги лекаря надобны в разных случаях… Мне довелось присутствовать при дознаниях отщепенцев.
— Участвовали в дознаниях? — Глинкус не скрыл брезгливости.
Крутиклус притворно вздохнул:
— Меня попросила гильдия. Многие отказались. Такое серьезное дело. Не каждый лекарь способен. Кто-то, знаете ли, не выносит…
— Зачем на дознаниях лекарь?
— Констатировать необратимое.
Вальюс был очень бледен.
