учила.
Но все на свете когда-нибудь заканчивается. Закончилась и эта моя поездка. Правда, в самом ее конце случилась еще одна неприятность. Когда мы с Сашкой с чемоданами в руках уже шли от автобусной остановки к нашему дому, то наткнулись на гулявших с папой во дворе моих братьев. И Хрюша, конечно, тоже была тут. Причем она была не на поводке, а свободно бегала по двору. И первая заметила нас с Сашкой. И тут же, высунув язык, понеслась здороваться с нами.
Мы поздоровались с Хрюшей. Подошел папа, спихнул с меня эту бегемотиху, поднял нас, помог вытряхнуть из ушей, волос и карманов песок и поздоровался сам. Подбежали братья и полезли целоваться. И Хрюша тоже вместе с ними опять полезла целоваться. Для разнообразия, на этот раз юбка у меня не порвалась. Я вообще обошелся почти без потерь, если не считать белого платья, истоптанного собачьими лапами и здорово испачканного песком. А вот Сашке так не повезло. Хрюша так ей обрадовалась, что случайно оторвала правый рукав. Впрочем, Сашка сама мне говорила, что фиолетовое платье ей не нравится. Она надела его лишь потому, что оно у нее последнее, которое к концу поездки еще оставалось чистым.
И тут папа сообщил нам неожиданную новость. Оказывается, за время нашего отсутствия произошло одно важное событие. Папа улыбнулся мне и сказал:
– Девочки, у нас тут кое-что случилось, пока вас не было.
– И что же?
– Хрюша скоро станет мамой. У нее будут щеночки…
Глава 33
И вот я уже шестиклассница. Мне скоро двенадцать лет. Двенадцать лет новой, подаренной жизни. Двенадцать лет я снова живу в СССР. И сейчас эта страна, пожалуй, находится на самом пике своего могущества. И пока еще совершенно незаметно то, что мы движемся к пропасти и что буквально через полтора десятка лет все окончится грандиозной Катастрофой.
Но пока ничего этого еще нет. Позиции партии непоколебимы. Дети, в среде которых я постоянно вращаюсь, на самом деле чистосердечно верят в самое светлое будущее. А многие на полном серьезе считают, что коммунизм построят еще при их жизни. Да и люди тут совсем другие, непохожие на тех, которые будут жить в той же Москве через семь десятков лет.
Вот представьте себе такую картину. Мама вышла из дома, ведя за руку дочку лет пяти, а в другой руке неся чемодан. И вот, отойдя от дома метров на сто, мама вдруг вспомнила, что забыла какую-то мелочь. Не задумываясь, она спокойно ставит свой чемодан на траву около тротуара, сажает на него дочку, говорит той, чтобы никуда не ходила, и возвращается домой. На целых десять минут! А место-то совсем не безлюдное. Прохожие туда-сюда ходят. Дорога автомобильная, опять же, рядом. Можно ли представить себе такое в Москве будущего? Категорически нет! Через десять минут чемодана мама не найдет на прежнем месте точно, а вот с дочкой, как повезет. Думаю, есть примерно 20 процентов за то, что дочку она все же найдет. Возможно, ее даже и ушибут не сильно. Тут все от удачи зависит. А здесь, в Москве-72, это реальность! Я сам наблюдал такую картину! Причем эта мама считала такое свое поведение вполне нормальным. Да и никто из прохожих не удивился!
Или вот еще такой эпизод из жизни. Ехали мы как-то с Сашкой в автобусе. И вдруг она толкает меня локтем в бок и кивает на окно. А там, в сопровождении милицейской машины, навстречу нам едет правительственная «Чайка». Не знаю, кто там был внутри, но два маленьких красных флажка на капоте торчали. А движение, надо сказать, достаточно оживленное. Как-никак центр города в разгар рабочего дня. Конечно, до московских пробок начала двадцатых годов (XXI века, конечно) далеко, но все же двигаться без помех трудновато. И вот эта «Чайка» с флажками вместе с милицейской машиной покорно плетутся в общем потоке, даже не пытаясь выехать на встречную полосу, хотя по нашей полосе движение заметно слабее. Причем и сирену не включили, так тихонько и едут. Совершенно невообразимая картина для Москвы будущего. Там бы и сиреной выли, и в матюгальник орали, и на встречку сразу выскочили. А если внутри сидит кто-то важнее третьего заместителя шестого помощника Самого, то и вовсе бы движение перекрыли. А в Москве-72 движение могут перекрыть только для проезда иностранных делегаций, причем лишь для первых лиц. Я сам всего один раз такое и видел, когда к нам Фидель Кастро приезжал.
Вообще люди в массе выглядят какими-то… не знаю, как это сформулировать… цветными, что ли. Не по цвету кожи, а в целом. Яркими, радостными. Нет, конечно, попадаются и хмурые лица, и даже злые. Но их относительно мало, если сравнивать с Москвой 2040-х. Там все какое-то серое, слякотное. И еще – безнадежное. Там все понимают, что уже все, проиграли. Бороться дальше невозможно. Никто не верит в победу. Серые люди уныло доживают серую жизнь, уже ни на что не надеясь.
В Москве-72 все не так. Даже в обычные, будние, дни на улицах полно улыбающихся лиц, что уж вспоминать о праздниках! А первомайские демонстрации? Весна, солнце, молодая зелень, красные флаги, и десятки, сотни тысяч счастливых людей на улицах. Особенно если смотреть не в центре, а в жилых районах. На главных улицах все же слишком много официальности.
И самое главное – люди верят в будущее. В будущее для себя и своих детей. Относительно недавно выиграли войну, восстановили разрушенное. Кто теперь остановит советский народ и помешает ему построить счастье? Но я знаю, что кучка омерзительных уродов, ради собственного кармана готовых на любое предательство, уже начинает потихоньку, пока еще осторожно, мутить воду и раскачивать лодку. Я знаю о грядущем Предательстве. А еще я знаю, что у этого самого Предательства имеются совершенно конкретные имена, отчества и фамилии…
– Наташ, я все равно не верю. Ну не может такого быть! Это ведь не наш местный турнир и даже не товарищеский матч с другой школой.
– И тем не менее. Заявку приняли.
– И никто не удивился?
– Удивились, конечно. Возможно, на будущий год в регламент соревнований внесут уточнение, и я больше не смогу пролезть. Но менять регламент на этот сезон уже поздно. А там нет такого ограничения!
– А вы внимательно смотрели? Может, просто не заметили?
– Очень внимательно, Ирочка. Сначала мы с Пушкиным, потом наш тренер, а потом и в оргкомитете. Там вообще чуть не по буквам регламент и правила разобрали. И не нашли! Нет такого ни в правилах игры, ни в регламенте турнира, что девчонкам нельзя играть! Нету!
– Наверное, раньше просто ни одной такой сумасшедшей не попадалось. Ты первая.
– Может быть. Но теперь уже все. Я официально в списке команды!
– Не боишься? Зашибут ведь. Хоккей – очень грубая игра.
– А то я не знаю? Не волнуйся, для вратаря не так опасно.
– Угу, неопасно. Вот влепят тебе шайбой по зубам, будешь знать.
– Я в маске буду, ничего страшного. И потом, мы же с детьми будем играть. Они там еще не могут бить сильно. Не взрослые ведь.
– Ну-ну. Посмотрим…
В этом 1972-м изменились правила проведения популярного хоккейного турнира «Золотая шайба». Теперь турнир проводился в двух группах – младшей и старшей. И наша школа решила выставить сразу две команды. По одной в каждую возрастную группу. И я буду играть в старшей команде, мне уже почти двенадцать лет. Раз уж никто не удосужился внести в правила игры уточнение, что играть могут только мальчики. Это как бы само собой подразумевалось, вот и позабыли отразить подобную тонкость в официальных правилах. А отфутболить меня под тем предлогом, что мне еще нет двенадцати лет, тоже не получилось. В регламенте не указан возраст, а прописано просто, что к участию в соревнованиях допускаются дети 1960 и 1961 года рождения.
Вообще-то, насколько я помню по прошлой своей жизни, учащиеся специализированных спортивных школ к участию в турнире «Золотая шайба» не допускались. Но нашей школе никто участвовать не запрещал. Значит, либо я что-то путаю, либо такое правило появилось позднее. Потому что мои воспоминания об этом относятся к последним десятилетиям существования турнира, то есть к 10-м или 20 -м годам.
Ирка, когда узнала, что я записался в команду, весь вечер недовольно бухтела. Леона даже немного поругалась с ней, потому что Ирка своим ворчанием мешала ей делать уроки. Леона всегда становилась
