ужасные прогнозы, врач как бы ограждает себя на будущее: «А я предупреждал!» И все — взятки гладки.
Каждый из нас может привести эпизоды общения с докторами, после которых, казалось, не оставалось никакой мало-мальской надежды. Я помню, например, как во время первой беременности, перенеся тяжелый грипп, оказалась в больнице, куда меня отвезли, так как возникла опасность преждевременных родов. На осмотре врач, ярко накрашенная и уверенная в себе женщина, очень резко объявила мне, что шансов выносить у меня нет никаких.
До сих пор не понимаю, зачем она это сказала. Похоже, кто-то с утра ей настроение испортил. Может, муж. Может, в метро на ногу наступили… А тут попался подходящий объект: испуганная девчонка, с надеждой ждущая успокоительных слов, мол, все будет в порядке. Постараемся, мол. Ну она и пообещала.
Я умолила мужа забрать меня домой. Поняла, что дама-врач, взявшись за меня всерьез, обязательно постарается сделать все, чтобы ее прогноз сбылся. Меня выпустили. Спасибо мужу. Он настаивал, несмотря на слова все той же лекарши о моей странной реакции на обычный медицинский диагноз.
В положенный срок родилась у нас здоровая дочка. Забыть эту «медицинскую помощь» у меня не получается вот уже много лет. Последние два месяца беременности были окрашены страхом за жизнь ребенка, такой боязнью его потерять, что описать это невозможно. И подумать только: из-за нескольких слов глупой бабы!
Сейчас я думаю: как правильно, как мудро я поступила, что потребовала выписки! Несмотря на запугивания.
В случае же с Соней мама ее, безмерно встревоженная, внимала прогнозам, ужасалась еще больше, передавая свою тоску ребенку. И вот: «Сонечка у нас не такая, как все, слабенькая». Опять эта отдельность. И статус «особенной», который в данном случае лишь углубляет сознание собственной болезни.
Вспомню один эпизод своей юности. В нашу школу поступил новенький мальчик. Отец его был офицером, служил далеко в Азии. И мальчик в детстве переболел полиомиелитом. По какой-то причине не получил он прививку от этой страшной болезни. И вот — стал калекой. Ходил, тяжело припадая на одну ногу, ковылял. Но он вел себя совершенно как здоровый парень. Было в нем воспитано удивительное достоинство. Он словно бы не замечал своей болезни. Так был воспитан. На переменках и после уроков мальчишки играли на школьном стадионе в футбол. И вскоре мы заметили, что новенький стоит на воротах. Он оказался гениальным, самоотверженным, невероятным голкипером!
Сам пришел во время игры, встал — дайте, мол, попробую.
Вскоре никто и не замечал ни его хромоты, ни искривленного тела. Он был равным среди равных. Значит, с болезнью справился.
Отец его потом рассказывал, как решил, поняв, что за беда приключилась с сыном, растить из него сильного и уверенного в себе мужчину, несмотря ни на что. Не жалеть, не стонать, не сокрушаться. Играть теми картами, которые выпали. И выходить из любой ситуации с чувством победителя. Это единственный верный выбор, если хочешь, чтобы твой ребенок был счастлив и чувствовал себя полноценным, несмотря ни на что.
В связи с этим вспоминается замечательная книга автралийского писателя Алана Маршалла «Я умею прыгать через лужи», в которой говорится, как ребенок, перенесший полиомиелит, приговоренный болезнью к неподвижности, заставляет себя встать. Он учится передвигаться на костылях, заново включается в жизнь. И плодотворно проживает ее, не чувствуя себя калекой.
В основе подобных историй всегда лежит сила духа человека. Его решимость справиться с обстоятельствами и преодолеть их. Как хорошо и правильно, когда в этом помогают близкие.
Отец, мать. Не стонут от жалости, не опекают, но внушают веру в собственные силы больному ребенку.
Мама нашей героини допускала ряд бестактностей по отношению к дочери. Почему-то у нас не принято церемониться с близкими. То, что ни в коем случае не скажут чужому, близкому вываливают, не задумываясь.
Вот эта придумка мамы про «неправильный прикус». Вот фраза про плохой запах изо рта. А вот и переживание по поводу несимметричного подбородка. И красивая девочка чувствует себя уродиной, прячет свое лицо от людей.
Контролирует себя ежесекундно.
При этом я при личном знакомстве с Соней не заметила никаких уродливых черт и даже следов болезни. Я увидела обаятельную большеглазую девушку, худенькую, привлекательную. И думать не думала, что она может страдать из-за своей внешности.
Болезнь ее тогда практически не проявлялась внешне. И общалась я с ней, не делая скидок на болезнь. А Соня, привязавшись к человеку, стремилась его опекать. Как мама. И проявление любви, как ей казалось, должно было проявляться в заботе и тревоге.
Мы переписывались с ней. Она писала умные, интересные письма. Я отвечала с удовольствием.
Но стоило мне не ответить (а обстоятельства бывают разными), как Соня начинала писать панические послания: «Что случилось?» Тревога била через край. Я просила прекратить тревожиться по несуществующему поводу.
Такая тревога становилась обузой. Она пугала, заставляла думать о чем-то плохом, которое непременно должно случиться.
Но Соня иначе не умела. Годы общения, взаимопонимание — великая вещь. Первое впечатление от внешности — это одно. Но вот приходит осознание, что девушка живет в двух измерениях. В теле, от которого, впрочем, отказалась. И где-то внутри себя, в сознании, где она — вольная, умная, веселая, с потрясающим чувством юмора, притягивающая.
Ах, как же мама не понимала, что ее мелкие замечания и сожаления, высказанные дочери по поводу ее внешности, впечатываются намертво! Неужели не чувствовала? Неужели не пробовала на себя примерить? И любовь к дочери не подсказала?
Девушка не любит свое тело. Она знает цену своему уму, своим знаниям — тут ей мало равных. Но как же жить-то, не принимая свое тело, стыдясь его? Если даже мысленно пугаешься: «Как подать руку для кольца?» Всего-навсего из-за того, что слегка видоизменен сустав пальца. Но мама не уставала разрушать. Помните? «С таким характером — быть тебе одной!»
Да, действительно, фразы родственников — то, что простреливает насквозь. Так и живешь потом со сквозной дыркой… Пустое слово, сказанное в запальчивости, впечатывается и становится частью личности. Его не отодрать потом. Разве что — с частью себя. И вот крик души (внутренний, безмолвный крик): «Что ж ты творишь-то, мама! Ведь ты меня практически прокляла сейчас».
Уверена, каждый из нас носит в себе такие слова-обещания, которыми нас наградили наши же самые близкие. Лично мне в случае чего говорили дежурную фразу: «Ох, и трудно же тебе в жизни придется!» Меня эта фраза не трогала. Я как-то не впускала в себя такие посулы. Ну придется трудно, и что? Разберемся по ходу пьесы. Но у каждого свои проблемы и свои болевые точки.
Мне кажется, надо бы нам научиться молчать. Избегать ссор с детьми. И, если что, воздерживаться от оценок и предсказаний. Единственное, что мы можем себе позволить, это: «Я тебя люблю. Я верю, что все у тебя получится». И никаких сомнений по поводу внешних черт ребенка-подростка!
Просто помните: любым необдуманным словом вы можете исказить жизнь человека. Будьте осторожны. У Сони весь комплекс ее проблем привел к тому, что мальчика, в которого она влюблена, она же и предупреждает, посылая смс: «Ты меня испугаешься». Это верх неуверенности в себе. И верх бегства от себя.
Трудная наша дружба… Разговоры, внушения. История с лифчиком, описанная ею, это был тяжкий и сокрушительный штурм. Я тот самый друг, что шутками, прибаутками, доводами рассудка и даже частушками побудила Соню становиться собой. Мы находились на огромном расстоянии друг от друга — она в Питере, я в Экс-ан-Провансе. Хорошо помню нашу переписку, мое стремление помочь, вселить в нее уверенность и новое понимание отношения к ней окружающих…
Сокрушение барьеров, которых могло бы не быть. Их и не должно быть. Если бы люди были научены
