голоса сотен поколений ее праматерей, взывающие к осторожности, когда рядом находится мужчина- хищник, мужчина-воин, мужчина-хозяин.
Что правда, то правда, давненько леди Янамари так не смущали мужские речи. Столь откровенные речи. До немоты, до спазмов в горле, до звенящей пустоты в голове. Осталось лишь поблагодарить Мать- Шиларджи, что шуриа не краснеют, что не видно со стороны, как полыхают щеки.
Пришлось вызывать на подмогу восемнадцатилетнюю юную нахалку Джойану Алэйю, не ведающую стыда и совести, берущую то, что ей нравится, лишь бы плохо лежало и никто не видел. Отчаянная мерзавка тут же оттеснила смуглым нагим плечиком воспитанную даму, выученицу насмешливого Бранда Никэйна, вскинула подбородок, резанула собеседника штормовой теменью глаз.
«А ну-ка, хватит ерзать в кресле! Выше голову! Обрати все в шутку, ты же графиня, аристократка, ты же всех их и насквозь, и вокруг пальца, и за нос. Дерзай!»
– Ах, вот оно что! – она бестрепетно парировала искренность шуткой и лукавым блеском глаз, всплеснула руками и воскликнула: – Значит, вы и на самом деле опасный варвар, способный смутить до немоты бедную женщину своим красноречием и животным магнетизмом, как об этом пишут в романах! Я так и знала!
«Получил по носу, нетерпеливый? – ухмыльнулся сам себе Вилдайр. – Ух, какая ты!.. Пусть Эск сторожит тебя получше, умница моя, иначе отберу. Точно отберу. Не сейчас, но…»
– Разумеется, – поддержал шутливый тон Князь. – Ведь все эти романы пишут мои жены, – и подмигнул широко раскрытым в изумлении шурианским глазам. Еще бы – страшные ролфийские тайны! Там ведь наверняка напридумывали о княжеском семействе всяческих пикантных ужасов, ну а княгини… княгини действительно любили пошутить, а заодно – и создать в глазах неосведомленных иноземцев соответствующий образ своего супруга и повелителя. – По понятным причинам, авторство не разглашается, но, на мой взгляд, получается забавно. Мои добрые и прекрасные эрны-супруги не так давно зачитывали мне куски из последнего своего творения. Было весело. Я смеялся.
– Знайте же, Вилдайр, вы пользуетесь колоссальной популярностью у синтафских дев и дам. Сколько женских сердец томится по вашим серебряным косам. И ведь есть по чему томиться.
– Когти Локки, вы мне и в самом деле нравитесь, Джойана! – он рассмеялся. – Вам было бы не скучно в замке Эйлвэнд. Я не дал бы вам заскучать, – и не отказал себе в удовольствии окинуть ее еще одним плотоядным взглядом. – Нет, определенно не дал бы.
Но облизываться все-таки не стал. Главное теперь – не спугнуть… Начитавшаяся романов веселых княгинь леди Янамари и так уже должна была примерно представлять, как именно развлекал бы ее хозяин замка Эйлвэнд. Кстати, почему бы отчасти не развеять ее заблуждения – те, которые касаются роли Вилдайровых жен. Это ролфи не нужно ничего объяснять, а для имперцев троеженство – варварство и дикость.
– Вас же не смущает, что у меня должно быть три жены?
– А чем еще занимаются ваши жены, кроме как сочиняют пикантные романы? – полюбопытствовала Джойана.
Вилдайр подмигнул ей с мальчишеской лихостью:
– Заплетают мне косы, конечно же. Но и не только.
Если он сам придумал эти переходы от лукавства к абсолютной серьезности, честь и хвала Хозяину Архипелага. Во всяком случае, впечатление на собеседницу Вилдайр произвел неизгладимое. Контрастностью.
– Мои Княгини… Знаете, жена Священного Князя – это скорее должность. Эрна Вигдэйн и эрна Мэрсейл не только и не столько супруги, сколько… Мои подруги, мои возлюбленные, мои министры, – он мягко улыбнулся собственным мыслям. – Мои богини. Я не шучу, Джойана. Один из моих титулов – Возлюбленный Трех Лун. Локка дарит мне удачу в объятиях Вигдэйн, моей Войны, Морайг является в облике Мэрсейл, моей Коварной. И лишь Глэнна, богиня-яблоня, богиня-змея… – Вилдайр понизил голос до шепота, – до сих пор не пришла ко мне одной из своих посвященных…
Ледяной огонь сверкнул в глазах:
– Ничего. Я подожду.
И шутки кончились. Все женщины, эти создания, живущие в мире сложного переплетения бесконтрольных чувств и жесткого разума, прекрасно ощущают наступление того сакрального мига – или шагнуть в готовые раскрыться объятия, или напомнить мужчине о чем-то более важном, не стоящем нескольких минут животного наслаждения.
Не слушайте никогда трогательных историй о всепобеждающей страсти, лишившей рассудка в самый ответственный момент. Они врут! Они хотели бы, чтобы все случилось именно так, они придумали то, чего не было. Эти женщины, эти виртуозные лгуньи самим себе, они всегда точно знают, чего хотят, и с точностью до десятого счетного знака вычисляют все издержки и выгоды своего поступка. А как же «ошибки юности» и прочие «проклятья всей жизни»? Так все дело в правильности расчета. Тут любой способен ошибиться – и женщина, и мужчина.
И разум, холодный и безразличный, помноженный на жизненный опыт, напомнил, что пышущий страстью Вилдайр Эмрис пригласил их с Аластаром вместе. Вместе! И вовсе не для того, чтобы соблазнить женщину потенциального союзника. Священный Князь сказал то, что думает, и не более того. Ему нужна воплощенная Глэнна, его земле нужна тучная нива, народу – процветание, а женщинам – радость материнства. И чтобы яблони, и чтобы пухлые младенцы, и чтобы теплый ветер…
– Было бы крайне неразумно женщине… любой женщине… становиться препятствием между двумя могущественными мужчинами, которые только что заключили взаимовыгодный союз, – молвила Джона, внимательно и твердо глядя князю в глаза.
Он встал и прошел мимо нее к окну, посмотрел на остров, самому себе напомнив вдруг нетерпеливого мальчишку перед неразвернутым подарком. «Я буду хорошим мальчиком, – пообещал Вилдайр. – Я не стану срывать обертку слишком быстро. Я подожду».
В конце концов, ролфи считают терпение добродетелью, разве не так? А Князь должен быть примером для своих подданных, да и Эск сейчас нужнее, чем женщина… Даже если она – воплощение Глэнны. Особенно когда она – воплощение Глэнны. Нельзя рисковать, нельзя больше пугать ее. Хватит. Тем более что она еще и умна. А раз так – довольно хищного напора и страстных речей.
«Я проверил тебя, моя яблоня, и нашел достойной. Ты стоишь усилий – и времени стоишь тоже. Мои княгини – еще и мои друзья, мои соратницы, мои равные. Ты – такая же. Да. Я подожду».
Вилдайр повернулся спиной к окну и взглянул на нее с уважением, которого заслуживает не просто сосуд Глэнны, но и будущая княгиня Ролэнси:
– Да. Именно поэтому я не стану вам больше докучать.
Священный Князь снова посмотрел на берег Шанты так, будто видел его впервые. Что он видел? Но сомнительно, чтобы только полоску песка, груды камней и частокол леса.
– Остров… он и так уже мой, и нет более политической причины предлагать вам брак. Кроме того, я у вас в долгу. Не будь вас, я не послал бы мою Грэйн и не получил бы вместо владетельницы Тэлэйт «правителя» Шанты. Вы знаете, что мы подписали договор о переходе острова под мою руку? – совершенно нормальным голосом спросил он.
Словно и не было… всего того, что только что было. И что это было? И было ли?
– Подозреваю, это единственно верное решение в данных обстоятельствах. Вы – лучшее, что случилось с Шантой за последние триста лет.
Вилдайр кивнул:
– И за это я должен благодарить вас, Джойана. Я не люблю оставаться в долгу. Кроме того, вы действительно мне понравились. Не только как женщина, но и как прекрасный и умный собеседник. Я не люблю, когда убивают красивых женщин, которые мне понравились. А вас убьют. Может быть, не сразу, едва вы пересечете границу Эскизара и Синтафа… хм… центрального Синтафа, но вскоре. Эск не сможет вас защитить, и вы это знаете.
Она промолчала, не спеша возражать. Да и не нашлось бы тут возражений – они оба слишком хорошо знали, что такое Эсмонд-Круг… а также то, что Херевард никогда не отменяет своих приказов.
Князь продолжил, внимательно на нее глядя:
– И даже если Эск наконец-то придушит свою дебелую племенную сычиху, он все равно не сможет на
