пересыпаете всё это русскими и бурятами в разных поколениях, а так же добавляете немножко «Jack Daniels»! Лёд — по вкусу. Вот что могу сказать точно — никогда в детстве не ел мацы и не знаю, что такое фаршированная рыба. При определении моей породы можете смело начертать — дворняжка! И как всякая дворовая живность, я не выношу превращения в подневольную скотину. В ваших же интересах вышвырнуть меня туда, откуда перебрались на эти молочные берега мои непоседливые предки!
— Дальше веду интервью я! — произнес мужской голос, и из-за ширмы вышел.
Давид.
Коротышка.
Проходимец из очереди.
Он присел за стол, включил настольную лампу под бордовым плюшевым абажуром и уставился на Филимона, словно на экспонат зоопарка.
— Русские, буряты. Ещё бы турков вспомнил! Вы, конечно, понимаете, молодой человек, что интервью вы провалили и ни о какой визе не может быть и речи.
Филу хотелось врезать проходимцу по черепу, но совершенно изменившийся тон речи, манера поведения и некая значительность в каждом произнесенном слове Давида заставили Филимона сдержаться:
— А вы, насколько я понимаю, украинское FBI или CIA?
— Оставьте вашу иронию! — остановил Фила собеседник. — Каждый делает свою работу. Иногда, довольно сложную. Вы должны нас понять: эмиграция в Украину, ныне, единственная дорога, по которой люди пытаются бежать от тоталитарного американского режима. В эту нишу устремляется масса проходимцев и аферистов. Наша — задача оградить страну от наплыва нежелательных элементов.
— Наша — это чья? — поинтересовался Фил, совершенно потрясенный переменой в облике Давида.
— Это уже второй вопрос, — засмеялся тот и добавил, — и вопросы, кстати, сегодня задаю я.
— Верно. Мне же остается только решить — отвечать на них или послать всё к чертовой матери, — Фил встал, отыскивая глазами выход, — извините за резкость!
— Диск отдайте!
Только теперь Филимон сообразил, что по-прежнему сжимает в руке серебристый диск, и положил его на край стола.
— И окажите мне любезность, — весьма дружелюбно продолжил Давид, — побеседуйте со мной как с частным лицом.
Фил бухнулся на стул и вызывающе вперился в глаза собеседника.
Тот, в свою очередь, выудил из кармана маленькое зеркальце, взглянул на себя и затем протянул его собеседнику.
— Вам доводилось слышать об Александре Македонском?
Фил не уловил связи вопроса и протянутого ему предмета, но зеркальце взял и на вопрос ответил:
— Читал кое-что. Ископаемый грек, полководец. В университете, знаете ли, все больше приходилось учить биографию Мао. Наизусть.
Давид ухмыльнулся:
— У каждого прихода свои иконы! Но мы коснемся иных исторических персон. Когда великий Македонский покорял очередную страну, он пополнял ряды знаменитой фаланги воинами поверженного противника. При этом он проводил странную процедуру: каждого солдата вводили к нему в шатер поодиночке — и знаете, что происходило далее?
— Боже мой, и Македонский туда же?! — воскликнул Фил.
— Нет, нет, мировой гомосексуализм, в данном случае, ни при чём! — рассмеялся Давид. — Когда солдат входил в шатер, он получал пощечину от одного из приближенных Александра! Если лицо воина наливалось кровью, а в глазах вспыхивал гнев, — он отправлялся в ряды фаланги, если же бледнел и делал шаг назад — продавался в рабство.
Уловив бесхитростную аллегорию, Филимон глянул на себя в зеркало и удостоверился в достаточной спелости своей физиономии.
— Хм, — заметил он, — а если солдат давал сдачи обидчику? Производился в офицеры?
— В таком случае, я думаю, его убивали. — Давид протянул руку к Филу, и тот вернул зеркальце хозяину. — Александру нужны были смельчаки, а не идиоты. Но вернемся к нашим баранам! Можно было бы сказать, что вы абсолютно провалили свое интервью, если бы не одна маленькая деталь.
Он сделал огромную паузу, и Фил просто вынужден был уточнить:
— Какая же именно?
Словно театральный премьер, дождавшийся реплики от партнёра, Давид заговорил, расхаживая по комнате в ритме больших, совершенно несоизмеримых с его ростом шагов.
— Вы, молодой человек, были смелы и правдивы! — неожиданно остановившись, он в изумлении развел руками. — Я не могу только себе представить, что вы никогда не ели фаршированной рыбы! Но я не об этом. У вас есть шанс! Дело в том, что нам всё труднее и труднее докапываться до сути каждого, кто претендует на эмиграцию. Люди всегда умели лгать, а в экстремальной ситуации они делают это просто виртуозно! Мы же хотим знать истину.
— Но-но! — невежливо прервал докладчика Фил. — В этом деле я плохой помощник.
Давид зыркнул на него из-под густых бровей:
— Я вас не вербую в стукачи, не надейтесь! Я предлагаю вам стать участником научного эксперимента, который мы проводим совместно с Всемирным Центром Проблем Ноосферы. Если вы принимаете наше предложение — вы получите визу и статус постоянного жителя Украины, если же нет — учите китайские диалекты!
Тут он сделал неопределенный жест рукой и спустя несколько секунд добавил:
— Терять вам, все равно, нечего! Вам тридцать лет, вы талантливый человек, у вас за спиной хорошее образование и никаких шансов реализовать себя в Америке! С женой вы разошлись, детей не завели, отца не знаете, с матерью не общаетесь, а любимую бабушку похоронили месяц тому назад. Все ваши друзья уже эмигрировали, и контракт с нами — единственный шанс увидеться с ними вновь.
У Филимона возникло такое чувство, словно его голышом поместили в витрину дорогого магазина в центре Чайна-таун.
— Вы что, следили за мной со дня рождения? — попытался он кисло отшутиться.
— Не кокетничайте, — скривил лицо Давид, — вы прекрасно знаете, что собрать информацию о любом американце проще, чем отнять у него гамбургер! Речь идет о более сложном и сокровенном — о генетическом коде. Мы хотим с помощью новейших методов проверить соответствие ваших данных с кодом одного из ваших родственников. Естественно, по нашему выбору. Возможно, вам удастся вступить в контакт с той частью ноосферы, где заложена его интеллектуальная энергетическая частица. Мы — получим информацию, вы — желанный статус.
— Я, надеюсь, не буду разделан на части и растворен в «царской водке»? — поинтересовался Фил.
— Надейтесь! — оскалился Давид и протянул ему заранее заготовленную электронную страницу с бегущими строками текста. Непривычный готический шрифт выглядел полной абракадаброй, к тому же звуковое сопровождение шло на немецком языке.
Портативный переводчик отреагировал быстрее Фила и загундосил вслед за оригиналом:
Вы вновь со мной, туманные виденья,
Мне в юности мелькнувшие давно…
Вас удержу ль во власти вдохновенья?
Былым ли снам явиться вновь дано?
Из сумрака, из тьмы полузабвенья
Восстали вы… О, будь, что суждено!..
— Какой же это контракт? Это ведь из «Фауста»? — воскликнул Фил, обрадовавшись собственной сообразительности.
— Приятно иметь дело с образованным человеком! — взглянул на экран Давид. — Извините,
