Мы наконец выбрались из импровизированного окружения репортеров и полиции. В одном месте репортеры стояли настолько плотно, что Райт и О'Брайан не могли продвигать нас, не применяя физическую силу. У них были те же проблемы, которые испытывали мои стражи, охраняя меня в последние несколько недель. Как остаться политически корректным с незнакомцами, кричащими тебе в лицо, лезущими на тебя с фотовспышками, и среди толпы, превращающейся в шевелящуюся массу, которую тебе нельзя даже пальцем тронуть?
Репортеры выкрикивали вопросы: 'Вы помогаете полиции, Принцесса?', 'В каком расследовании Вы помогаете полиции?', 'Почему Вы плакали?', 'Владелец магазина - Ваш родственник?'.
Райт и О'Брайан попытались проложить нам дорогу, не расталкивая никого при этом, что гораздо труднее, чем это звучит. Дойл и Холод остались с обеих сторон меня, потому что за репортерами росла толпа. Люди и фейри выходили из магазинов и ресторанов, чтобы увидеть причину волнения. Это была 'человеческая' природа, любопытство, но они начали давить на окружавших нас репортеров так, что нам пришлось остановиться.
И вдруг репортеры затихли, но не все сразу, а постепенно. Сначала замолчал один, затем другой, потом они начали оглядываться, как если бы услышали нечто, что-то тревожное. И тогда я тоже почувствовала это: страх. Страх холодный липкий пробежал по моей коже. В это мгновение, стоя под ярким Калифорнийским солнцем, я чувствовала, как мурашки ползут вниз по моей спине.
Дойл сжал мою руку, и это помогло мне думать. Это помогло мне сжать свои волшебные щиты, и как только я это сделала, страх смыло с меня. Но на лицах репортеров все еще оставалось это выражение страха.
У Райта и О'Брайана руки оказались на оружии, оглядываясь с опаской. Я пролила свои щиты наружу, накрывая их, как я раньше накрывала гламором Дойла и Холода. Плечи Райта опустились, словно с них упал груз.
- Что это было? - Спросила О'Брайан.
- Это, - сказал Дойл.
- Что? - Переспросила она.
Репортеры разошлись как занавес. Они просто не хотели оказаться рядом с тем, что шло между ними. Фё Дэрриг шел к нам, усмехаясь так, что были видны его кривые зубы. Я была права, это была злая усмешка. Ему доставляло удовольствие видеть страх репортеров, это было видно по его лицу и развязной походке.
Он подошел, встал перед нами, и затем опустился на одно колено.
- Моя королева, - сказал он.
Камера щелкнула вспышкой, фиксируя этот момент для завтрашних новостей, а может быть даже для сегодняшних вечерних. Фё Дэрриг посмотрел в направлении вспышки, и там вскрикнули, а затем мужчина побежал вниз по тротуару. Навешенные на него камеры бились друг по другу, он мчался, крича, как будто его преследовали адские гончаи.
Другие репортеры дружно шагнули назад. Фё Дэрриг злобно хихикнул, и этого звука было достаточно, чтобы заставить моя кожа покрылась мурашками. Если бы я была одной на темной дороге, то это было бы ужасно.
- Ты должно быть отрабатывал такой смех, - сказала я. - Он явно злой.
Он усмехался мне.
- Фейри приятно знать, что его работа ценится, моя королева.
Репортер спросил дрожащим голосом,
- Он назвал Вас своей королевой. Значит ли это, что Вы заняли трон?
Фё Дэрриг поднялся на ноги и подпрыгнул, подняв руки вверх, и шикнул на них 'Бу!'. Репортеры разбежались в разные стороны. Он сделал шаг к другой группе, но большинство из них двинулось в обратном направлении, вытянув руки, как будто хотели сказать, что они не хотели никого обидеть.
Одна женщина спросила задыхающимся голосом:
- Мередит, Вы королева Неблагого Двора?
- Нет, - ответила я.
Фё Дэрриг смотрел на меня.
- Должен ли я сказать ей про корону, которая была на твоей голове первой?
- Не здесь, - сказал Дойл.
Фё Дэрриг взглянул на него.
- Я спрашивал не тебя, Мрак. Если бы мы были родственниками, то это было бы одно, но я ничего тебе не должен, только ей.
Я поняла, что Дойл, отказавшийся признать, что его происхождение было подобно Фё Дэрригу, оскорбил фейри.
Дойл, казалось, тоже понял это, потому что он сказал:
- Я не скрываю, что полукровка, Фё Дэрриг. Я только имел ввиду, что у меня в роду не было никого твоей крови, и это правда.
- Да, но на твоем мече была наша кровь, не так ли? Но прежде, чем стать Мраком Королевы, ты был Ноденсом и исцелял своей магией, были и другие вещи, и другие имена. - Фё Дэрриг снижал голос с каждым словом, и оставшиеся репортеры стали приближаться, пытаясь услышать больше. Я знала, что Дойл был кем-то раньше, что ему поклонялись как богу, и что он не появился просто около королевы Андаис, но я никогда не спрашивала. Старшим из сидхе не нравилось вспоминать прежние время, когда наши люди были больше, чем просто люди.
Фё Дэрриг развернулся и прыгнул на репортеров с громким 'Ха!'. Они разбежались, некоторые попадали, другие топтали их в безумной панике, стараясь убежать от него подальше. Те, что упали, вскакивали и убегали за остальными.
О'Брайан сказала:
- Это не законно, использовать магию на прессе.
Фё Дэрриг наклонил голову как птица, высматривающая червяка. Взгляд заставил О'Брайан сглотнуть, но с мои щиты позволили есть остаться на месте.
- И как бы ты их потеснила, девчушка?
- Офицер О'Брайан, - поправила я его.
Он усмехнулся, глядя на нее, и я чувствовала, что она вздрогнула, но не пятилась. Это заработало пункт за храбрость, но я не уверена, что это было хорошей идеей - дразнить его после того, как он проявил такой очевидный сексуальный интерес к ней во время допроса Сладкой Горечи. Иногда немного страха - это мудро.
Он начал вторгаться в ее личное пространство, и я встала между ними.
- Что ты хочешь, Фё Дэрриг? Я ценю помощь, но ты это делал не по доброте душевной.
Он искоса смотрел на О'Брайан, затем перевел свой хитрый взгляд на меня. Это не беспокоило меня.
- У меня нет душевной доброты, моя королева, только зло.
- Никто не бывает только злом, - сказала я.
Его хитрый взгляд перерос в маску зла, но это была маска, которую одевают на Хэллоуин.
- Ты слишком молода, чтобы понимать, кто я.
- Я знаю, каково зло, - сказала я, - и оно не приходит с мультяшной злой маской и хитрым взглядом. Зло приходит в лице тех, кто должен любить и заботиться о тебе, но они этого не делают. Зло приходит с побоями, или рукой, которая держит тебя под водой, пока ты задыхаешься, и ее лицо все время безмятежно, не сердито, не безумно, потому что она считает, что имеет право это делать.
Его злая маска превращалась во что-то серьезное. Он пристально посмотрел на меня и сказал:
- Были слухи, что ты перенесла множество злоупотреблений от рук своих родственников- сидхе.
Дойл повернулся к полицейским:
- Дайте нам побыть наедине, пожалуйста?
Райт и О'Брайан переглянулись, потом Райт пожал плечами:
