— С ним теперь уже ничего не сделаешь, он никуда не пойдёт…
— Как это не пойдёт? — говорит вожатый.
— Никуда я не пойду, — говорю.
Вожатый мне пальцем погрозил:
— Отстань от нас, я тебя предупреждаю.
— Не отстану, — говорю.
— Неужели ты не понимаешь, мальчик, что ты нам нежелателен? Ну, что ты пристал к нам, зачем? Разве можно так поступать? Тебе ведь не разрешают с нами идти, а ты идёшь. Ну, разве это хорошо?
Санька говорит:
— Ему одному скучно живётся. Он на всё пойдёт.
— Как это на всё пойдёт? — спрашивает вожатый. Вид даже какой-то испуганный у него стал.
— Я всё равно за вами пойду, — говорю.
Ребята говорят:
— Он теперь дорогу обратно не найдёт.
Санька говорит:
— Он, наверное, дорогу обратно забыл, как же он теперь вернётся?
Вожатый так разнервничался!
— Не валяйте дурака! — кричит. — Мы совсем мало прошли! Кого вы из меня хотите сделать?!
Санька ко мне подскочил и на ухо мне шепчет:
— Ему всё кажется, из него хотят простофилю сделать…
Я сразу задом к лесу попятился.
— Не смей за нами идти! — крикнул мне вслед вожатый.
Я за дерево спрятался. Они постояли, в мою сторону посмотрели и пошли.
Я подождал, пока они подальше отойдут, и за ними пополз. Потом их потерял.
Вскочил, за ними побежал.
Бежал, бежал, а они мне навстречу идут. Выходит, я вперёд их забежал.
Я обратно бежать. Ребята смеются, а вожатый вслед мне кричит, чтобы я домой возвращался.
Некоторое расстояние пробежал, остановился, чтобы дух перевести.
Постоял, отдышался и забыл, откуда я бежал. И в какую сторону мне теперь бежать. Я, значит, на месте крутился и все стороны перепутал.
Стал бегать по лесу, их звать.
То в одну сторону побегу, то в другую, то в третью, а то в четвёртую.
— Кто здесь!! — кричу. — Кто здесь!!!
Сел на пенёк, а слёзы у меня из глаз каплют.
А если я дорогу обратно не найду, только одни кости мои в лесу найдут?
Поплачут родители над моими костями… Простят, что школу пропускал… Если бы они знали, что от меня одни кости останутся, они бы меня ни за что на свете, никогда, ни за что не ругали бы…
Вдруг слышу:
Они!
Ура!
Куда теперь бежать? К ним или от них?
Если я к ним побегу, вожатый опять меня гнать начнёт, но в то же время, если я от них всё время бегать буду, — тоже не дело. Не для того я, в конце концов, в поход собрался, чтобы вокруг них по лесу бегать!
Отряд приближался.
А я назад.
Вдруг песня прекратилась. Опять их потерял.
Тогда я слёзы вытер и пошёл вперёд наперекор всему. И чего это вожатому кажется, будто из него хотят простофилю сделать? С чего это он взял! У меня такой мысли вовсе не было, как бы ему объяснить, что у меня такой мысли никогда в жизни не было.
Я их издали увидел.
Вдруг испугался идти наперекор всему и за куст лёг. Из-за своего укрытия наблюдаю, как они рассаживаются, вынимают бутерброды из рюкзаков и едят.
Мне так есть захотелось! Хоть ложись да помирай. Вовсю себя ругаю за то, что утром поесть не успел, а теперь после этой бестолковой беготни в желудке, наверное, совсем ничего не осталось.
Я к ним направился из-за своего укрытия. Вид у меня был что надо! Заплаканный и весь в земле.
Навстречу мне Санька выбежал. Он меня первый заметил. Я на него умоляюще посмотрел и говорю:
— Дай мне кусок бутерброда, тогда я опять в лес уйду…
А ребята кричат:
— Смотрите, смотрите, он опять идёт!
Санька говорит:
— Пусть человек идёт с нами, куда он теперь обратно пойдёт, вы посмотрите, какой он голодный и усталый…
Он даёт мне бутерброд, и я его моментально весь целиком в рот запихиваю.
Вожатый говорит:
— Я никакого морального права не имею брать тебя с собой.
Санька говорит:
— Человек ведь пропадёт, голодный и заблудший…
Ребята говорят:
— Дайте ему бутерброд съесть, а потом ругайте…
Вожатый говорит:
— Дайте ему ещё бутерброд в таком случае…
Ребята вокруг меня столпились и сразу мне несколько бутербродов дали.
— Пусть он ест! — кричат. — Дайте ему поесть! Не мешайте ему есть!
Вожатый подождал, пока я наемся, и говорит:
— Почему ты всё время за нами шёл, негодный мальчишка?
— Это я его позвал, — говорит Санька.
— Твои выходки ни с чем не сравнимы, — говорит вожатый, — никто нам права не давал брать с собой посторонних.
— Какой же он посторонний, — говорит Санька, — если он наш сосед.
— Сосед — это ещё не значит, что не посторонний, — говорит вожатый.
— Соседи должны быть друзьями, — говорит Санька.
— Ты всё-таки, может быть, найдёшь обратно дорогу, мальчик? — спрашивает вожатый.
— Да как же я её найду? — говорю. — Вы что!
— Неужели не найдёшь?
Я с радостью говорю:
— Ни за что не найду, честное пионерское!
После бутербродов мне как-то легче на душе стало.
— А ты, Саня, будешь держать ответ перед начальником лагеря, — говорит вожатый.
Ребята кричат:
— Пусть, пусть идёт! Тем более он наш сосед!
Вожатый вздохнул и говорит:
— Иди сюда.
— А вы меня не ударите? — спрашиваю.
— Да ты с ума сошёл! — говорит вожатый. — Откуда у тебя такие представления о воспитателях! Не хватает мне ещё с тобой драться! Этого мне ещё не хватает! Кого вы из меня хотите сделать?
Ребята говорят:
