воды.
Джордан включил свет и заметил, что она совсем окоченела.
– Боже правый, – сказал он, касаясь ее лица, – ты как кубик льда!
– Огня! – прошептала она. – Пожалуйста, разведи огонь!
– Это займет слишком много времени, а тебе срочно нужно согреться.
Он потащил ее в ванную и включил душ. Когда с шипением полилась вода, он начал стаскивать с нее промокший шерстяной жакет.
– Электрический обогреватель согреет тебя за минуту! – Он отшвырнул жакет в сторону и расстегнул молнию у нее на юбке.
От холода у нее не было сил думать о таких пустяках, как скромность; она позволила ему снять с себя и юбку. На полу росла бесформенная груда одежды. От воды шел пар; Джордан попробовал ее рукой и, не сняв с Клеа белье, толкнул под душ. Хотя ее омывали струи горячей воды, ей показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем она перестала дрожать. Клеа долго стояла под душем в каком-то оцепенении. Она согревалась постепенно. Когда кровообращение восстановилось, она наконец почувствовала пальцы ног и рук.
Джордан окликнул ее:
– Клеа!
Она не ответила. Так приятно ей было просто наслаждаться теплом. Вздохнув, она развернулась, подставив под воду спину. Сквозь шум воды она смутно слышала зов Джордана.
– Как ты?
Она не успела ответить – занавеску резко отдернули в сторону, и она посмотрела в лицо Джордану.
А он смотрел на нее.
Они долго молчали и слушали шум воды и гулкое биение собственных сердец. Хотя Клеа стояла полураздетая, а мокрое нижнее белье стало почти прозрачным, Джордан не сводил взгляда с ее лица. Охваченный страстью, он пытливо смотрел ей в глаза словно завороженный.
Клеа провела кончиками пальцев по его небритой замерзшей щеке. Ее ласковый жест мигом растопил все выросшие между ними преграды. Ей стало жарко, но не оттого, что она согрелась… Она склонилась к нему. Их губы встретились.
Дрожа, они прильнули друг к другу. По ее голым плечам на него стекали струи горячей воды.
С той самой ночи, когда они познакомились, он подавлял в себе желание, и вот оно наконец прорвалось наружу.
Она прижалась к нему всем телом и, почувствовав, как он откликается на ее близость, тихо вздохнула от удовольствия.
– Ты еще одет! – прошептала она, расстегивая на нем рубашку.
Он стряхнул ее на пол, обнажив грудь, которую она еще совсем недавно перевязывала. Золотистая поросль у него на груди намокла и потемнела от воды. Он рывком расстегнул ремень, часто дыша от возбуждения.
Она не помнила, кто из них выключил воду. Каким-то образом им удалось выйти из ванной. Они оставляли за собой сброшенную одежду: под дверью ванной – его брюки, в коридоре – ее бюстгальтер, на пороге спальни – его трусы. Когда они добрались до кровати, снимать было уже нечего. Осталась только влажная плоть, нежные слова и горячее желание слиться воедино.
В спальне было холодно; дрожа, они нырнули под пуховое одеяло. И тут же тела их сплелись, губы принялись жадно исследовать, пробовать друг друга на вкус. Их согревал внутренний жар. Клеа перестала дрожать. Ее накрыла волна новых, острых ощущений. Там, где проходили его губы, ее словно покалывали маленькие иголочки, принося несказанную радость. Соски отвердели, сладко заныло между ног.
Она села сверху и начала не спеша ласкать его. Губы двигались сверху вниз – от груди к животу и еще ниже. Когда она отыскала самую горячую точку, он со стоном схватил ее за плечи и перекатил вниз. Ее голова оказалась на подушке, а он лег сверху и тоже начал ласкать ее.
Их взгляды встретились, они не сводили друг с друга глаз, даже когда он вошел в нее и заполнил ее целиком… Даже когда она закричала от удовольствия. Он брал ее медленно и нежно, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
Потом он задышал чаще и крепче прижал ее к себе. Они по-прежнему не сводили друг с друга глаз. Их объединила не просто плотская связь, но нечто гораздо более сильное.
И только когда она почувствовала, что сладкая боль скоро найдет выход, она закрыла глаза и отдалась на волю бушующих в ней чувств. Из ее горла вырвался слабый крик – незнакомый и чудесный. Через несколько секунд к нему присоединился его стон. Волны накатывали на нее одна за другой… Он дошел до пика удовольствия и наконец затих.
Она положила его голову себе на плечо и поцеловала его влажные волосы. Неожиданно она почувствовала такую нежность, что ей стало страшно.
«Мы занимались любовью… Что это значит?»
Они наслаждались друг другом телесно. Они доставили друг другу удовольствие и – на несколько секунд – даже счастье.
«Что это значит?»
Она снова поцеловала влажные завитки у него на голове, и от нахлынувшей нежности у нее на глазах выступили слезы. Смахнув их, она отвернулась от него, но почувствовала, как его рука ласкает ее щеку и нежно поворачивает назад.
– Ты самая удивительная! Я такой еще не встречал, – сказал он.
Она сглотнула подступивший к горлу ком и рассмеялась:
– Да, я такая… полна неожиданностей.
– И удовольствий. От тебя не знаешь, чего ожидать. Похоже, я потихоньку схожу с ума. – Он снова прильнул к ней и нежно пощекотал ее губы своими, дразня, наслаждаясь.
Она почувствовала, что он снова возбуждается, опустила руку и помогла ему, поглаживая и дразня.
– Ты тоже полон неожиданностей, – прошептала она.
– Да нет… – он вздохнул от удовольствия, – я самый обычный.
– Неужели? – Она обхватила губами его сосок и провела по нему кончиком языка.
Он откинул голову и тихо застонал.
– Некоторые даже называют меня… чертовски предсказуемым!
– Иногда, – прошептала она, – предсказуемость – это хорошо. – Она лизнула его по груди, провела кончиком языка по коже, оставляя за собой влажный след.
Еле сдерживаясь, он обнял ее за талию.
– Погоди. Клеа…
Он ласково приподнял ее, заглянул в глаза.
– Скажи мне… Почему ты сейчас плакала?
– Я не плакала.
– Плакала… Только что.
Она жадно смотрела на него, запоминая его лицо. Лунный свет играл в его взъерошенных волосах. Длинные ресницы отбрасывали тени на щеки – длинные полумесяцы. Он смотрел на нее очень нежно и настойчиво, как будто она – какое-то незнакомое, неведомое создание.
– Я думала, – сказала она, – как сильно ты отличаешься от всех, кого я знаю.
– А! Ничего удивительного, что ты плакала.
Она рассмеялась и игриво шлепнула его ладошкой:
– Нет, глупыш. Я хотела сказать, мужчинам, которых я знала, всегда… что-то было от меня нужно. Они чего-то хотели. Все рассчитывали заранее…
– Как, например, твой дядя Уолтер?
– Да. Как мой дядя Уолтер.
Едва он упомянул ее прошлое, ее криминальное детство, желание в ней вдруг остыло. Она отпрянула от него и села, поджав под себя ноги. Если бы можно было отделиться от собственного прошлого! Если бы
