не дают!
Однажды в обменнике работала девушка Наташа, и кассирши очень хорошо в этот период питались.
В 92-м году напротив «Интуриста», через Тверскую, открыли фирменный магазин «Данон». Москвичи ходили туда целыми семьями, но ничего не покупали, потому что йогурты стоили чуть ли не по десять долларов за штуку, притом что средняя зарплата в городе едва дотягивала до ста долларов. Чтобы как-то оживить торговлю, среди высоких морозных полок магазина сновали хорошенькие девушки в сине-белых костюмах и голосом античных сирен склоняли посетителей к необдуманным тратам. Посетители не поддавались. Они прятались от сирен за соседними полками и воровато читали по слогам состав йогуртов.
— Ооооо, взбитые сливки! — трепетали они. — С кусочками папайи и гуавы!
А слева от гостиницы, в Газетном переулке, открылся «Макдоналдс». И если раньше кассирши обменника обедали по талонам в интуристовской столовой: гороховый супчик с намеком на копченую грудинку, чахлый винегрет, макароны, компот, — то с открытием «Данона» и «Макдоналдса» они каждый день стали есть много-много йогуртов и много-много гамбургеров.
Такая эволюция в рационе объяснялась очень просто.
В те смутные годы в «Интуристе» верховодила так называемая чеченская мафия. Периодически в гостиницу приезжали целые тейпы: пятьдесят-семьдесят грозных мужчин в папахах и других душевынимающих головных уборах. Они заселялись на какой-нибудь один этаж и потом ходили стаями по гостинице, распугивая иностранных туристов своим диковинным видом.
А у Наташи был шестой размер груди, и она всячески подчеркивала ее пышность разными кружевными вырезами. И грозные чеченские мужчины водили к окошку обменника своих желторотых сыновей — полюбоваться на Наташино декольте, потому что «ты мужчина и все в этой жизни должен увидеть»! И в знак благодарности оставляли в окошке щедрые подношения в виде упаковок йогуртов «Данон», гамбургеров и картошки фри.
Наташа с хохотом принимала дары и подкладывала декольте на лоточек, который выдвигался туда- сюда, чтобы передавать деньги. А однажды она позволила одному мальчику подержаться за свою грудь. Мальчик потом уходил от нее боком и даже вприсядку, и Наташа задумчиво произнесла, глядя ему вслед: «Небось кончил».
Это был самый сытый период интуристовской эпопеи, но он, к сожалению, скоро закончился. В какой- то момент Наташиному мужу надоело такое всеобщее обожание его жены, и он пригрозил, что если она не прекратит демонстрировать всем свои прелести, то ей придется увольняться.
Наташа обещала исправиться и завела себе новый, монашеский гардероб. Заменила декольте на водолазки и прикрывала калькулятором выпирающую из окошка грудь.
Так что питаться кассирши обратно стали в столовой. Гороховым супчиком и винегретом. По талончикам. Но в благодарность о светлых временах теперь называли Наташу Добытчицей.
Однажды в обменнике работала девушка Аня. Такая вся из себя блондиночка с растопыренными ресничками, пухлыми розовыми губками и пергидролевым каре. И как-то в общем разговоре Аня, культурно запивая бутерброд с колбасой коньяком, призналась:
— Муж сильно ревнует меня к бывшему
— Кто тебе родной человек? — поперхнулась Понаехавшая.
— Как кто? Бывший муж, конечно!
— А как же нынешний?
— Нынешнего я люблю. А с бывшим по старой памяти поебываюсь. Чтоб не терять сноровки.
Однажды О. Ф. напилась до такого состояния, что прорвалась через охрану известного певца К. и ущипнула его за бок. В другой раз она снова пробила кольцо его охраны, но рядом с К. гарцевал молодой и еще не шибко раскрученный модельер Ю., и он самоотверженно подставил свой бок под ногти О. Ф.
Столь богатые на представителей богемы трудовые будни О. Ф. объясняются очень просто — у певца К. на последнем этаже «Интуриста» имелся офис. И к нему часто приходили разные люди — просить денег. Или протекции.
А однажды О. Ф., будучи опять сильно подшофе, нацелилась вырвать ребро какому-то важному чеченскому авторитету. Охрана авторитета мигом скрутила ее и доставила в обменник. По дороге О. Ф. вырывалась и успешно исцарапала вдоль и поперек всех охранников. Но они были истинными джентльменами и не стали в ответ царапать О. Ф.
Выросшей в маленькой патриархальной республике Понаехавшей было в диковину наблюдать пьяную женщину. Она сильно переживала за свою начальницу и сопровождала ее по всему «Интуристу». Дело в том, что в гостиницу зачастил новоиспеченный мэр Лужков, и девушка не хотела, чтобы О. Ф. и его ущипнула за какое-нибудь место. О. Ф. пьяно отбрыкивалась и называла девушку «отъебись, уебище». Охрана Лужкова мрачно наблюдала эту душераздирающую картину, но ни на секунду не расслаблялась — слава о выходках О. Ф. дошла до высших эшелонов власти.
А вообще, когда О. Ф. напивалась, она обычно оставалась в обменнике на сутки и всю ночь на автопилоте меняла валюту. Туда и обратно. И что удивительно — ни разу не просчиталась!
Однажды к обменнику подошла жрица любви в изрядно потрепанном макияже, просунула в окошко купюру в сто долларов и попросила разменять по пятьдесят.
— А то минет стоит пятьдесят долларов, а у меня сдачи нет, — доверчиво объяснила она.
У Понаехавшей чуть удар не случился.
«Эвона как, — лихорадочно соображала она, разменивая сто по пятьдесят, — она этими руками делала минет, а теперь ими же передала мне купюру. Я не заболею сифилисом?»
