быть бодрыми и готовыми ко всему. — Значит, не пойдете? — грозно спросил Миша.
— Нет! — решительно ответили Генка и Славка.
— А если я прикажу?
— Не имеешь права, — ответил Славка. — Если бы это касалось отряда, то ты имел бы право приказывать. А здесь, в конце концов, частное дело.
Некоторое время они горячо спорили о том, имеет ли право Миша приказывать или не имеет. Каждый остался при своем мнении, но идти на скалу Генка и Славка отказывались решительно.
Миша взывал к их разуму, укорял в трусости, обещал верный успех, грозился пойти один, доказывал, что завтра, может быть, уже будет поздно, потому что граф опередит их.
Все было напрасно. Генка и Славка ни за что не хотели идти на Халзан. Славка вообще уже ни во что не верил, Генка не хотел признавать никакого орла-ягнятника, он просто дрожал от бешенства, когда слышал про грифов. И им обоим хотелось спать.
Скрепя сердце Миша уступил. Но он потребовал от друзей обещания, что завтра они обязательно пойдут с ним на скалу. Генка и Славка торжественно обещали пойти.
— Но, — добавил Генка, — учти, что всякие Бяшкины грифы здесь ни при чем.
Глава 67
ГРАФ КАРАГАЕВ
Среда!
Борис Сергеевич, Коровин и колонисты ушли обмеривать землю. Ребята под предводительством Зины отправились в клуб. Миша, Генка и Славка бдительно следили за усадьбой.
“Графиня” в город не уехала. Значит, ее встреча с человеком в зеленом костюме должна произойти здесь. Он приедет дневным поездом, то есть в два часа. Миша велел Генке точно к этому времени быть на станции.
Приблизительно в половине второго “графиня” вышла из дому. Миша и Славка осторожно двинулись за ней. Миновав парк, “графиня” краем небольшого лесочка вышла к берегу реки, гораздо выше и деревни и усадьбы.
Почти одновременно к реке подошел человек в зеленом костюме. Но Генки не было. Значит, человек в зеленом сошел с поезда не на их полустанке, а на следующем.
Он был похож на прогуливающегося дачника. На нем был легкий летний костюм зеленого цвета, желтые ботинки “джимми” и большое светлое кепи. В руках он держал букетик полевых цветов.
Человек в зеленом костюме поздоровался с “графиней”. Разговаривая, они берегом реки пошли в противоположную от усадьбы сторону. Единственное, что оставалось Мише и Славке, это тихо передвигаться по берегу так, чтобы не упустить их из виду. Но слышать, о чем они говорят, мальчики не могли.
Той же тропинкой “графиня” и человек в зеленом костюме вернулись обратно и остановились надалеко от мальчиков.
— Когда вы вернетесь? — спросил человек в зеленом костюме.
— Минут через сорок.
— Я буду ждать здесь.
“Графиня” пошла к лодочной станции. Человек в зеленом костюме скрылся в прибрежных кустах. Там он разделся и бросился в воду. Было слышно, как он плескался, фыркал и бил ладонями по воде. Мальчики притаились в кустах.
Потом незнакомец вышел на берег. За кустами послышалось шелестенье газеты, потом все стихло.
Мальчики лежали не шевелясь. Время тянулось томительно долго. Солнце уже начинало склоняться к западу. В траве стрекотал кузнечик. Высоко в небе кувыркался жаворонок.
Незнакомец поднялся. Наверно, одевается…
Наконец показалась “графиня”. Незнакомец, уже одетый, с блестящими мокрыми, тщательно приглаженными волосами пошел ей навстречу. Они остановились совсем близко от мальчиков. Незнакомец стоял к ним спиной. Лицо “графини” было хорошо видно.
— Он согласен, — сказала “графиня”.
— Сколько людей?
— Он и еще двое в лесу.
— Когда смогут быть на месте?
— Через два часа.
Незнакомец задумался, посмотрел на солнце, затем на часы.
— Пусть будут через три.
— Хорошо, передам.
— С ломами и лопатами.
— Хорошо… я им уже послала два мешка инструментов. Только… Алексей… я хотела предупредить: лодочник вас подозревает.
— В чем?
— Ну… в этом… с Кузьминым.
— Откуда он знает, что я — это я?
— Возможно, он этого и не знает. Но он сказал: “Кузьмина убил человек, с которым вы встречаетесь в музее”.
— Он следил за вами?
— Да. Он был уверен, что я скрываю от него настоящее место. Он очень умный и очень опасный человек.
— Я сам опасный.
— Алексей! С этим крестьянином… Кузьминым… как получилось?
Мальчики напряженно прислушивались, боясь пропустить хотя бы одно слово. Сейчас он скажет самое главное!
Карагаев передернул плечами:
— Мы столкнулись с ним лицом к лицу. Он меня узнал. Мог выдать. Что оставалось делать? Одним мужиком на свете меньше.
— Но Рыбалина освобождают.
— Против него нет улик. Но их нет и против меня. Конечно, надо все быстрее кончать. Сегодня же.
— Вы уверены, что это настоящее место?
— Бесспорно. И подумать: сколько лет он нас обманывал! Скотина!
“Графиня” ханжеским голосом проговорила:
— Не говорите так, Алексей! Он мертв, и он ваш отец. Господи, когда я подумаю…
— Ах, оставьте свои причитания! — с досадой проговорил Карагаев. — Лучшие годы я отдал поискам этого камня. Остался в России. Черт возьми! — Он ударил себя по лбу. — И как это я не догадался открыть склеп на скале? Идиот!
Миша бросил быстрый, но очень укоризненный взгляд на Славку. Оказывается, правильно: скала — склеп… Вот тебе и орел-ягнятник…
Славке ничего не оставалось, как только виновато замигать глазами.
— Все же лучше без лодочника и без его людей, — сказала “графиня”.
— Склеп завален. Мне одному не справиться. Я уже пробовал.
— Может быть, позвать других?
— Например?
— Ерофеева, еще кого-нибудь.
— Нет! Предпочитаю бандитов. Легче сговориться, дешевле и наверняка не продадут.
