армии, ранним солнечным утром ступили на перрон Новгородского вокзала, мне и в голову не могло прийти, что буду свидетелем того, что произошло потом через две недели, в такой же солнечный День Победы, в Мясном Бору.
Открывалась Всесоюзная Вахта памяти, и после короткой беседы с И. И. Никулиным, первым секретарем обкома партии, мы оказались на пресс-конференции.
Журналистов было много. После статьи «Правда о Второй ударной» («Советская Россия», 1987, 12 августа) эта славная газета перестала быть монополистом темы. Во весь голос заговорили и другие средства массовой информации, в частности, «Известия», «Комсомольская правда», «Аргументы и факты», «Книжное обозрение», и хотя многие из них допускали грубые фактические ошибки, общественное мнение по отношению ко Второй ударной резко переменилось, все реже можно было услышать невежественно- пренебрежительное: «А, это те, которые власовцы…»
И теперь тот ручеек гражданского чувства, патриотического движения, которое началось с создания Н. И. Орловым поискового отряда «Сокол» на новгородском «Азоте», превратился в мощную реку искреннего участия в благородном деле отыскивания в лесах и болотах Волховщины незахороненных останков воинов Второй ударной, в январе 1942 года спасших беспримерным наступлением Ленинград.
А их на той земле, которую освободила эта армия, лежит до сих пор непогребенными до ста тысяч человек. Не меньше — считают специалисты… Скорее — больше.
— Сегодня приступают к поискам полторы тысячи следопытов, — сказал Юлий Михайлович Иконников, председатель Всесоюзного координационного совета поисковых отрядов при ЦК ВЛКСМ. — Да еще от армии пятьсот человек… В каждом отряде — рация, военные саперы, вооруженные новейшей техникой обезвреживания взрывоопасных объектов.
Николай Иванович Орлов всю «технику» изготовлял сам, доходил до всего природной смышленостью, учил азам следопытского дела молодых соратников. В 1968 году вышли с Дедом, как звали Орлова ребята, молодые инженеры Саша Калинин и Сергей Цветков. Сейчас с преемником преждевременно ушедшего от нас Орлова, командиром «Сокола» Виктором Глотовым ходят в благородные походы их сыновья, первый же «отец» стал секретарем парткома «Азота», второй — генеральным директором объединения.
— А всего на нашей земле остались непогребенными до миллиона тех защитников Отечества, — говорит Иконников, — которых до настоящего времени числят пропавшими без вести.
Зябко и неуютно становится от этой цифры. И стыдно, хотя вроде бы и нет твоей собственной вины, но ведь все они, и ты тоже, сыновья одного Отечества.
Как же случилось, что святые слова «Никто не забыт, ничто не забыто» превратились только в красивый внешне, но ханжеский по существу лозунг?!
Вопиющее кощунство еще и в том, что в других странах, по которым прошла с боями Красная Армия, кости наших соотечественников не белеют бездомно под дождем и ветром, их схоронили и бережно обихаживают, сам видел недавно братские могилы в ГДР. Или читаю в «Советской России» о том, как чтут в Греции могилы русских моряков, погибших в 1817 году во время Навари некого сражения. Кладбище на Сфактрии, в Пирее, у Эдессы. Приятно читать про то, как уважают наших ратников греки, но тем горше мысли о сотнях тысяч соотечественников, души которых не успокоились до сих пор. У себя на Родине нет для этих бедолаг приюта… Сейчас вот началось, и до Второй ударной, иезуитски оболганной, добрались. Так, может быть, в который раз воскликнем: «А где же раньше были?» Кто виноват в том, что души миллионов убиенных ратников неприкаянно бродят у тех мест, где положили эти герои животы за честь Отчизны, за детей и други своя?
Но, как всегда водилось на Руси, крайнего не найдешь, вроде и нет виноватых, вся наша минувшая жизнь, зачастую лишенная логики, здравого смысла, виновата. Теперь надо исправлять содеянное, отыскать всех до последнего, предать земле этих неизвестных солдат. К великому сожалению, только у редких из них обнаруживают смертные медальоны с именами и адресами близких. И если по большому счету, то эти непогребенные мертвецы ночью должны приходить к тем, кто обязан как можно быстрее решить эту нравственную задачу, не оставлять их в покое до тех пор, пока не успокоится каждая душа, лишенная до сих пор вечного покоя.
Об этом и сказал Владимир Антонович Цалпан, зампредоблисполкома и председатель оргкомитета Вахты памяти, другими, правда, словами. Он говорил о чувстве долга, которое так ярко проявилось в простом рабочем парне Николае Орлове, подчеркнул, что нынешних следопытов тоже никто не агитирует идти в болота на тяжкий в физическом смысле, но такой возвышающий человеческое достоинство подвиг.
Сказал проникновенное слово и генерал армии Лященко. Николай Григорьевич прибыл во Вторую ударную в конце сорок второго года, прямо из Сталинграда, когда эта особая армия, созданная специально для прорыва блокады Ленинграда, дважды уже ложилась костьми, в самом буквальном, увы, значении, в Любаньской операции и в Сенявинском сражении. В первом случае она спасла Ленинград от зимнего и весеннего штурмов гитлеровцев, которые готовил командующий группой армий «Север» фон Кюхлер, а в августовско-сентябрьских боях Вторая ударная, в которую вернулся выздоровевший генерал-лейтенант Н. И. Клыков, автор прорыва у Мясного Бора, разгромила 11-ю армию Манштейна, ее спешно перебросил Гитлер из Крыма для новой попытки захватить город на Неве.
В январе 1943 года дивизия Н. Г. Лященко соединилась с войсками Ленинградского фронта. Блокада тогда была усилиями Второй ударной армии прорвана.
— Затем в 1944 году мы наступали с ораниенбаумского плацдарма, — рассказывал генерал-армии, — освобождали Эстонию и Польшу и закончили войну в мае 1945 года, взяв город Грайфсвальд и Штральзунд, очистив от фашистов остров Рюген…
В прошлом году я побывал в тех местах, видел мирные города и села на этом красивейшем острове Балтики. Ничто не напоминает там о кровавой войне. И только в музее Грайфсвальда, который тогдашний комдив Лященко сумел пленить без единого выстрела, выставлены боевые экспонаты, там сохранена память о Николае Григорьевиче, почетном гражданине древнейшего города Германии, человеке большой и благородной, истинно русской души.
Сейчас он говорит о 24 благодарностях, которые вынесло Второй ударной Верховное Главнокомандование, о 103 Героях Советского Союза. Эти люди стали ими, сражаясь в боевых частях армии, той, которую по дремучему невежеству называли «власовской». Что может быть кощунственнее, когда имя богатырской дружины не только предано и осквернено обвинением, державшимся в массовом сознании десятки лет?!
Генерал Улыбин — заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа. Сюда он прибыл самым, пожалуй, первым. Забот у Вячеслава Дмитриевича выше головы. Его стараниями созданы три палаточных городка, три штаба, которые руководят поисковыми группами, они расположились в Замошье, Мостках и в Теремце Курляндском.
— Городки эти мы оборудовали со всеми удобствами, — сказал Улыбин, молодой генерал с улыбчивыми, ясными глазами, обликом напоминавший мне русских офицеров, героев Бородина и Шипки. — Электрический свет, кухни, бани. Высокопроходимая гусеничная техника, в каждой группе по два сапера, рации, радиосвязь со штабом и между группами, их более сорока. Питание и обмундирование, полную экипировку следопытов обеспечиваем мы. Принимают участие в поисках и армейские подразделения.
Потом видел эти городки, говорил с ребятами. Все солидно и серьезно, как и подобает, когда в дело вступает армия. Ей бы, конечно, гораздо пораньше этим заняться, но армия действует по приказу. К сожалению, тогда были иные люди, имеющие право на приказ, новое мышление было им не по зубам. Вот и ждали бедолаги в Волховских болотах, когда придут за ними их сыновья и внуки. И главное в том, что они дождались…
Едем на встречу со старшеклассниками в 27-ю среднюю школу. Военрук Виталий Цветков и директор Ирина Евгеньевна, тоже Цветкова, они однофамильцы, Цветковых на Новгородчине особенно много, показывают музей 14-й воздушной армии, и Н. Г. Лященко резонно замечает, что в школьном музее минувшей войны ничего не рассказывается об освободителях Новгорода. Из объяснений хозяев узнаем: в военно-патриотическом воспитании учащихся Новгорода царствует такая привычная всем нам «распределиловка». Вам только такую армию надлежит чтить, а вот соседней школе такой-то корпус или соединение… И не моги ослушаться, занимайся исключительно выделенными тебе моряками или летчиками, а вот пехотой займется ПТУ, связистами — энское медицинское училище. И вот
