Он потянулся за полотенцем.
— Помнишь Карвер-Семь? — спросил он Максимилиана.
— Само собой, Стив. Чистое невезение! Эбенезер не виноват, что допустил эту ошибочку.
— Сдвинуть не ту гору, это не такая уж маленькая ошибочка, — сказал Шеридан с подчеркнутым терпением.
— Это все Центр, — вознегодовал Максимилиан, — Наврали с картами.
— Полегче, полегче, — порекомендовал ему Шеридан, — Дело прошлое, и ни к чему в бутылку лезть.
— Может, и так, — сказал Максимилиан, — но меня это из себя выводит. Мы ставим рекорд, до которого ни одной другой команде не дотянуться, а тут Центр садится в лужу и валит все на нас. Знаешь что? Центр слишком уж большим стал и неповоротливым.
И слишком самодовольным, подумал Шеридан, но вслух этого, не сказал.
Слишком уж большой и слишком самодовольный во многих смыслах. Взять, к примеру, эту планету. Центру следовало послать сюда торговую команду давным-давно, а он что? Пыхтел, мямлил, раздумывал, разрабатывал планы. Назначались комиссии для оценки ситуации, порой ставились вопросы на заседаниях правления, и ровным счетом ничего не делалось, пока дело ползло и ползло по грозному лабиринту инстанций.
Центр нуждается в малой толике конкуренции, решил Шеридан. Может, если найдется ловкий соперник, Торговый центр забудет о своем толстобрюхом достоинстве и почешется!
Вошел, топоча, Наполеон и со стуком поставил на стол тарелку и бутылку со стаканом. На тарелке громоздились ломти холодного мяса в окружении нарезанных овощей. В бутылке было пиво.
— А я и не знал, что у нас есть пиво, — удивленно сказал Шеридан.
— И я не знал, — отрезал Наполеон. — Но посмотрел — и вот оно! До того дошло, Стив, что жди чего угодно!
Шеридан бросил полотенце, сел к столу и налил пиво в стакан.
— Я б тебя угостил, — сказал он Максимилиану, — да только у тебя от него все нутро заржавеет.
Наполеон захохотал.
— В данный момент, — заметил Максимилиан, — у меня нутра почти не осталось. Все повысыпалось.
Деловитым шагом вошел Авраам.
— Я слышал, вы куда-то Макса припрятали.
— Тут я! — нетерпеливо крикнул Максимилиан.
— Да уж ты хорош, — сказал Авраам, — И как все гладко шло, пока вы, два идиота, не испортили нам музыку.
— Как Лемуил? — спросил Шеридан.
— Нормально. Они там и вдвоем управятся, вот я и пошел искать Макса, — Авраам обернулся к Наполеону: — Ну-ка, помоги отнести его на стол. Там свет в самый раз.
— Я его полночи с места на место таскаю, — проворчал Наполеон, наклоняясь над Максимилианом, — И чего с ним возиться? Выбросить его на свалку, да и дело с концом!
— Будет знать! — согласился Авраам с притворным гневом.
Они унесли Максимилиана, из которого продолжали сыпаться детали.
Езекия кончил раскладывать сменники по местам и с удовлетворением закрыл крышку инструментария.
— Ну а теперь, — заявил он, — займемся вашим лицом.
Шеридан пробурчал что-то невнятное, продолжая жевать.
Езекия произвел осмотр и в заключение сказал:
— На лбу просто царапина, но левую щеку, сэр, вам словно наждачной бумагой ободрали. Может, все-таки подсменить кого-нибудь? Вам следует показаться врачу.
— Не надо, — ответил Шеридан. — Само заживет.
В палатку просунулась голова Гедеона.
— Езекия! Ав скандалит из-за тела, которое ты подобрал для Максимилиана. Говорит, оно старое, восстановленное. У тебя другого нет?
— Пойду погляжу, — ответил Езекия. — Там темновато. Но есть и еще. Пойдем поглядим.
Он ушел с Гедеоном, и Шеридан остался один. Доедая ужин, он перебирал в уме события вечера.
Конечно, ничего хорошего, но могло быть куда хуже. Без несчастных случаев и непредвиденных помех не обойтись. Нет, им просто повезло. Если не считать потери времени и груза с одной платформы, все обошлось.
Да, в целом начинают они неплохо. Грузовой прицеп и корабль на малой орбите, груз спущен, а на этом узком полуострове, далеко вдающемся в озеро, они настолько в безопасности, насколько это возможно на чужой планете.
Гарсониане, конечно, не воинственны, но меры предосторожности никогда не помешают.
Он отодвинул пустую тарелку и вытащил папку из груды карт и всяких документов, медленно развязал тесемки, извлек ее содержимое и, наверное, в сотый раз погрузился в резюме отчетов, представленных в Торговый центр первыми двумя экспедициями.
Впервые люди побывали на этой планете более двадцати лет назад: произвели предварительную разведку и вернулись с описаниями, фотографиями и образчиками. Чистая рутина, никаких специальных исчерпывающих исследований. Ни особых надежд, ни ожиданий, обычная рабочая разведка, которая проводилась на многих планетах и в девятнадцати случаях из двадцати не приносила ничего.
А вот Гарсон-IV преподнес сюрприз.
Сюрпризом этим оказался клубень, на вид совершенно обычный и более всего смахивавший на небольшую сморщенную картофелину. Доставленный первой экспедицией в числе других мелочей, захваченных с планеты, он дождался своей очереди и был подвергнут тщательному анализу в лаборатории Центра — с поразительными результатами.
Подар (как его называли туземцы) содержал вещество, которое получило длиннейшее труднопроизносимое название и оказалось почти идеальным транквилизатором. Оно как будто не вызывало никаких неприятных побочных явлений, не было смертельным даже в самых непомерных дозах, и к нему вырабатывалась определенная привычка — очень ценное свойство в глазах всех, кто занялся бы его сбытом.
Для расы, озабоченной возрастающим числом заболеваний, вызываемых нервным перенапряжением, это был просто дар небесный. Долгие годы множество лабораторий занимались поисками чего-то подобного — и вот новая планета преподнесла его в готовом виде.
С поразительной быстротой, учитывая неторопливость, с какой обычно действовал Торговый центр, на Гарсон-IV была снаряжена новая экспедиция с командой роботов, заряженных сменниками торговых экспертов, психологов и дипломатов. Эта команда проработала два года с весьма обнадеживающими результатами. На Землю экспедиция вернулась с грузом подаров, множеством тщательно собранных сведений, а также с торговым соглашением, согласно которому гарсониане обязывались культивировать и запасать подары до прибытия новой команды с товарами для обмена.
«И команда эта — мы», — подумал Шеридан.
И все было бы прекрасно, не задержись они на пятнадцать лет.
Ибо Торговый центр после многочисленных конференций решил выращивать подары на Земле. Что, как указывали экономисты, обойдется намного дешевле длительных дорогостоящих полетов за подарами на дальнюю планету. А то, что гарсониане в результате оставались с носом торговому соглашению вопреки, словно бы никому даже в голову не пришло. Впрочем, учитывая характер гарсониан, им это, возможно, нипочем.
Ибо гарсониане отличались, мягко выражаясь, большой беспечностью, и второй команде лишь с огромным трудом удалось втолковать им, что такое межпланетная торговля и какие выгоды она сулит. Однако надо отдать им должное: разобравшись наконец, что к чему, они проявили похвальный деловой энтузиазм.
