— Очень трудная работа. Слишком много времени берет.
Туземец пожал плечами:
— Но ведь не все подары сгнили. Какие-то сохранились.
Его собеседник развел руками:
— Погода стояла плохая, друг. То мало дождя, то слишком много. Всегда что-нибудь не так. И урожаи всегда плохие.
— Но мы привезли вам полезные вещи в обмен на подары. Много всего, что вам нужно. Нам было трудно доставить их сюда. Мы прилетели издалека. Оттого и прошло столько времени.
— Что поделать, — сказал туземец, — Подаров нет. Сам видишь, какие мы бедные.
— Но куда подевались все подары?
— Мы, — упрямо сказал туземец, — больше не выращиваем подары. С подарами всегда что-нибудь не так.
— Но что растет на полях?
— Мы не говорим «подары», мы называем их по-другому.
— Неважно, как вы их называете. Это подары или нет?
— Мы подары не выращиваем.
Шеридан повернулся на каблуках и пошел назад к роботам.
— Одно ясно, — сказал он, — Что-то тут произошло. Он жаловался на бедность, а потом сказал, что подаров они больше не выращивают.
— Но это же поля подаров! — заявил Авраам, — Если сведения верны, то они расширили площадь посевов. Я проверил по дороге сюда. Сейчас у них под подарами занято гораздо больше земли, чем прежде.
— Знаю, — ответил Шеридан, — Бессмыслица какая-то. Езекия, ты не свяжешься с лагерем, не выяснишь, что известно там?
— Еще одно, — напомнил Авраам, — Наше торговое соглашение с ними. Оно сохраняет силу?
— Не знаю, — Шеридан покачал головой, — Может, стоит сунуть его им под нос и посмотреть, что из этого получится. Это может послужить психологической зацепкой. Попозже, когда мы их немножко смягчим.
— Если мы их смягчим!
— Но это только один день и одна деревня.
— По-вашему, мы не можем использовать соглашение как дубинку?
— Послушай, Ав, я ведь не юрист, и в нашем наборе сменников юриста нет и, по чертовски веской причине, на этой планете законов не имеется. Но, предположим, мы потащим их в галактический арбитраж. Кто подписывался за их планету? Туземцы, которых выбрали в ее представители мы, а не ее обитатели, так что их подпись никого ни к чему не обязывала. Подписание контракта было просто торжественной церемонией, юридически ничего не значившей, затеянной только для того, чтобы внушить туземцам почтение к нам.
— Но вторая экспедиция считала, что это сработает.
— Ну да. Гарсонианам присуща мораль — и индивидуально, и в семье. Но вопрос в том, насколько она обязательна для жителей деревни в целом.
— То есть нам нужно найти подход, — сказал Авраам, — Хотя бы к этой деревне.
— Ну, если дело только в ней, — заметил Шеридан, — можно и выждать. Обойдемся и без нее.
Но дело не ограничилось одной деревней. То же положение было и во всех остальных.
Об этом сообщил Езекия.
— Наполеон говорит, что не ладится у всех, — объявил он, — Никто ничего не продал. Из его слов следует, что повсюду такая же картина.
— Лучше отзовем всех ребят в лагерь, — сказал Шеридан, — Эту ситуацию надо обсудить. Выработать план действий. Подход должен быть единым.
— И надо бы накопать подаров, — предложил Авраам. — И проверить, подары они или другое растение.
3
Шеридан вставил в мозг Эбенезера сменник химика, и Эбенезер занялся анализом. О результатах он доложил на совещании за конференц-столом.
— Есть только одно отличие, — сказал он, — В этих подарах содержится более высокий процент калентроподенсии (вещества, действующего как транквилизатор), чем в привезенных первой и второй экспедициями. Примерно десять процентов с возможными колебаниями от поля к полю в зависимости от погоды и состава почвы — от последнего, по-моему, особенно.
— Значит, они солгали, заявив, будто больше не выращивают подары, — сказал Авраам.
— По их меркам, — возразил Сила, — они, возможно, не лгали нам. Человеческие нормы не всегда приложимы к инопланетной этике, то есть результативно. Эбенезер сказал, что в химическом составе клубней произошли изменения. То ли из-за улучшения обработки почвы, то ли из-за отбора семян, то ли из- за обильного выпадения дождей, то ли из-за большей концентрации микроорганизмов в почве. Или же туземцы сумели сами каким-то образом добиться этого…
— Все может быть, — сказал Гедеон. — Но к чему ты клонишь?
— Все очень просто. Если им известно про это изменение, они могли воспользоваться им как предлогом, чтобы изменить название. Или этого потребовали правила их грамматики. Или же они прибегли к игре слов, чтобы выпутаться из положения. Не исключено, что здесь не обошлось без суеверий. Туземец в деревне сказал Стиву, что с подарами их преследовали неудачи. И они могли переменить название, чтобы переломить полосу невезения.
— А это этично?
— На их взгляд, почему бы и нет. Вы, ребята, достаточно помотались по Галактике, чтобы усечь, что наши понятия о логике и этике там не очень в ходу.
— И все-таки я не вижу, зачем им понадобилось менять название. Разве что специально для того, чтобы не торговать с нами, чтобы заявить, что никаких подаров они не выращивают.
— По-моему, так и есть, — заметил Максимилиан, — Прекрасно стыкуется с заколоченными амбарами. Они знали о нашем прибытии. Еще бы! Сколько платформ челночило! Не увидеть их они не могли.
— В деревне, — сказал Шеридан, — у меня возникло четкое ощущение, что им не очень хочется убеждать меня, будто они не выращивают подары. Они оставили этот довод на конец, словно надеясь, что им не придется к нему прибегнуть. Как последнюю отчаянную меру, когда ничто другое к желаемому результату не приведет, и…
— Просто вздувают цену, — категорично заявил Лемуил.
— Не думаю. — Максимилиан покачал головой. — Ведь начальная цена не назначалась. Так как же можно ее вздувать?
— Так или иначе, — сухо ответил Лемуил, — а они создали ситуацию, чтобы взять нас за горло.
— Но есть и благоприятный для нас фактор, — продолжал Максимилиан, — Если они изменили название, чтобы не торговать с нами, значит, вся деревня сознает свое моральное обязательство и старается оправдать его нарушение.
— То есть ты считаешь, что мы могли бы их урезонить, — сказал Шеридан, — Не исключено. Во всяком случае, стоит попробовать.
— Что-то очень не так, — вставил Дуглас, — Перемены слишком велики. Новое название подаров, заколоченные амбары, жалкий вид деревень и их жителей. Вся планета словно пришла в запустение. Мне кажется, мы прежде всего должны установить, что произошло. А тогда у нас, возможно, появится шанс
