откровеннее со мной. Может быть, я неправа — но я не люблю следовать совету, который дается загадочно.
Его невозможно было обидеть.
— Это весьма естественно, — сказал Албан, — я не могу вас порицать.
Румянец ее сгустился, и голос сделался громче. Терпеливое согласие Албана со всеми ее взглядами — так вежливо и внимательно выражаемое — начинало раздражать ее.
— Сказать проще, я должна верить, что ваше мнение о другом лице не может быть ошибочно?
В дверь коттеджа позвонили. Но Эмили так горячо старалась обличить Албана, что не услышала звонка.
— Я не ожидаю, чтобы вы считали меня непогрешимым, — сказал Албан, — может быть, вы вспомните, что я имею некоторую опытность. Я, к несчастью, старше вас.
— О, конечно, мудрость приходит с годами, — ответила Эмили колко, — ваша приятельница, мисс Редвуд, по годам может быть вашей матерью — а она подозревала миссис Рук в убийстве только потому, что эта бедная женщина не хотела занимать комнату возле беспокойной старой девы.
— Давайте говорить о чем-нибудь другом, — взмолился, наконец, Албан.
Она взглянула на него с лукавой улыбкой.
— Загнала я вас наконец в угол? И вот как вы стараетесь выпутаться.
Даже его терпение истощилось.
— Вам хочется раздражить меня? — спросил он. — Неужели вы не лучше других женщин? Я не поверил бы этому, Эмили.
— Эмили? — повторила она свое имя удивленным тоном, который напомнил ему, что он заговорил с нею фамильярно в самое неудобное время — когда они готовы поссориться.
Он так сильно почувствовал упрек, что не мог ответить спокойно.
— Я думаю об Эмили — я люблю Эмили — моя единственная надежда состоит в том, чтобы Эмили полюбила меня. О! Неужели для меня нет извинения, если я забываю назвать вас «мисс», когда вы огорчаете меня?
Все нежное и правдивое в ее натуре тайно приняло его сторону. Она последовала бы этому доброму побуждению, если бы только у Морриса хватило спокойствия понять ее. Но раздражение кроткого и великодушного человека, раз возбужденное, утихает медленно. Албан вдруг встал со своего места.
— Мне лучше уйти! — сказал он.
— Как вам угодно, — ответила она. — Уйдете вы, мистер Моррис, или останетесь, я все-таки напишу к миссис Рук.
Доктор Олдей отворил дверь именно в ту минуту, когда Эмили говорила последние слова. Ее запальчивость показалась ему забавной.
— Кто она, миссис Рук? — поинтересовался доктор.
— Очень почтенная женщина, — с негодованием ответила Эмили, — экономка сэра Джервиса Редвуда. Вам не следует насмехаться над нею, доктор Олдей! Она не всегда была в услужении — она была содержательницей гостиницы в Зиланде.
Доктор, клавший свою шляпу на стул, остановился. Гостиница в Зиланде тотчас напомнила ему о мисс Джетро.
— Отчего вы так горячитесь? — спросил он.
— Оттого, что я ненавижу предубеждения!
Эмили указала на Албана, спокойно стоявшего на другом конце комнаты.
— Вот самый предубежденный человек на свете — он ненавидит миссис Рук. Хотите, я вас ему представлю. Вы философ; вы можете принести ему пользу. Доктор Олдей — мистер Албан Моррис.
Доктор узнал человека, наружность которого тогда произвела на него столь неблагоприятное впечатление.
«По каким же причинам мистер Моррис враждебно относится к женщине, которая может быть замешана в преступлении, сделанном в ее доме? — подумал доктор Олдей. — Недурно было бы еще раз увидеть мистера Морриса при первом удобном случае».
— Я рад познакомиться с вами, сэр, — сдержанно сказал он.
— Вы очень любезны, доктор Олдей.
Обменявшись условными вежливостями, Албан подошел к Эмили проститься с сожалением и тревожным желанием — сожалением, что позволил себе выразиться опрометчиво, тревожным желанием расстаться с нею в хороших отношениях.
— Вы меня простите за то, что я не согласен с вами?
Вот все, что он отважился сказать в присутствии постороннего.
— О, да! — сказала она спокойно.
— Вы подумайте, прежде чем решитесь!
— Конечно, мистер Моррис. Но это не переменит моего мнения.
Доктор насторожился. В чем у них было разногласие? И какое мнение Эмили отказывалась изменить?
Албан кротко взял руку Эмили.
— Увижу я вас завтра в Музее? — спросил он.
Она была равнодушно вежлива до конца.
— Да — если только что-нибудь не удержит меня дома.
Лицо доктора выражало нескрываемую заинтересованность. Для чего была назначена эта встреча? И почему в Музее?
— Прощайте, доктор Олдей.
— Прощайте, сэр.
С минуту после ухода Албана доктор стоял в нерешимости. Вдруг он схватил свою шляпу и торопливо обратился к Эмили.
— Я привез вам новости, милая моя, которые вас удивят. Кто, вы думаете, сейчас был у меня? Миссис Элмазер! Не прерывайте. Она решилась опять поступить в услужение. Ей надоело вести праздную жизнь — так она говорит, и она просит меня рекомендовать ее.
— Вы согласились?
— Если я буду рекомендовать ее, меня спросят, по каким причинам она оставила свое последнее место. Хороша дилемма! Или я должен сознаться, что она бросила свою хозяйку на ее смертном одре, — или солгать. Когда я честно признался в своих сомнениях, она вышла от меня в мертвом молчании. Если она обратится к вам, примите ее, как я, — или совсем не принимайте, что будет еще лучше.
— Почему мне не принимать ее?
— Потому что она так поступила с вашей теткой. Я сказал все, что хотел сказать, и не имею больше времени отвечать на вопросы. Прощайте.
Поспешный отъезд доктора Олдея оставил Эмили в некоторой задумчивости. Она начала находить извинения для поступка миссис Элмазер. Может быть, внезапное бегство старой служанки не имеет оправдания. Дружелюбный прием позволит ей объясниться.
— Если она придет ко мне, — решила Эмили, — я непременно приму ее.
После этой решимости мысли ее вернулись к Албану.
Глава XXVII
Ментор и Телемах
Албан Моррис остановился, прежде чем прошел до конца той дороги, на которой стоял коттедж. Сердце его было полно нежности и горести; желание вернуться к Эмили он не мог преодолеть. Было бы легко подождать окончания визита доктора. Он решил вернуться и услышал приближение быстрых шагов. Это был (черт бы его побрал) сам доктор.
— Я желаю сказать вам кое-что, мистер Моррис. В какую сторону вы идете?
