— Пока рядом есть ведьмин мох, — сказала Корделия. — Но почему ты затвердел?
— Как почему? Потому что состарился. Все твердеет, когда старится.
— Не все, — быстро сказал Род, бросив взгляд на Гвен.
— Это не совсем верно, — согласился Фесс. — Но все же должен признать, что это обычное явление.
— Но если он затвердел до такой степени, то его предок… — Магнус стоял, задумчиво глядя на деревья.
— Точно! — подхватил Грегори. — Ты продолжил вектор нашего движения, брат?
— Еще одна гипотеза? — Фесс оживился, уловив возможность обучения.
— Нет, еще одно доказательство того, что мы уже проверили. Если пройдем дальше в том же направлении, Фесс, найдем родителя этого камня.
Фесс рассудительно кивнул.
— Это разумное предположение, мальчики. Но у нас мало времени: пошлем лучше глаз-шпион, — лука его седла приподнялась, и оттуда выскользнуло металлическое яйцо.
— Здорово! — воскликнула Корделия, и все дети собрались у холки коня. Там часть шкуры соскользнула в сторону, обнажив видеоэкран, который вскоре ожил, показывая вид окружающей местности с высоты птичьего полета.
Дети увидели на экране голову Фесса и свои четыре головы, которые становились все меньше и меньше и уходили влево.
— Я об этом не знала, — шепнула Гвен Роду.
— Не успел тебе сказать, — признался он. — Напомни показать тебе его спецификацию.
Камень, обиженный тем, что на него перестали обращать внимание, усилил музыку.
— Корделия, — позвала Гвен, — перестань притопывать.
Корделия сердито оглянулась, но перестала.
А по экрану все стремительней проносилась зелень, глаз-шпион летел на запад. Неожиданно он остановился.
— Триста метров, — пояснил Фесс, — такое же расстояние, как от первого камня. Вот звук, дети.
Из решетки под экраном вырвалась музыка, быстрее и с более тяжелым ритмом. Фазы мелодии с экрана и от местного музыканта не совпали; дети поморщились, и Фесс убрал звук.
— Несомненно, там другой музыкальный камень. Пусть глаз спустится, Фесс.
Листва на экране словно подпрыгнула, вышла за края, и все поле зрения заполнили коричневые опавшие листья. Изображение увеличилось, так что дети смогли разглядеть каждую веточку.
— Вот он! — воскликнул Джеффри.
— Точно там, где мы и ожидали, — с гордостью заявил Магнус.
— Он еще темней, — Корделия поджала губы. — А вот тверже ли он, Фесс?
— Так как этот камень тверже первого и так как он утверждает, что твердеет с возрастом, я сказал бы, что это вполне возможно, Корделия. У кого есть еще предложения?
Дети молчали, удивленные вопросом. Потом Магнус медленно проговорил:
— Ты хочешь сказать, что если мы пойдем дальше в этом направлении, то найдем и другие камни?
— Это вполне вероятно.
— И чем они дальше, тем тверже? — спросил Джеффри.
— Я высказал бы такое предположение, хотя глаз не может его подтвердить.
— Но он может проверить, так ли это. Пошли его дальше! — Магнус посмотрел на солнце, пробивавшееся сквозь листву. — Дальше на запад, Фесс.
Глаз начал подниматься, и картина на экране быстро уменьшилась, превратилась в смазанное пятно.
— Сформулируем гипотезу: чем дальше на запад мы пройдем, тем больше камней обнаружим, через интервалы примерно в триста метров, — подытожил Фесс, — и каждый следующий камень будет тверже предыдущего, хотя мы не сможем это проверить…
— И темнее! — воскликнула Корделия.
— И с более громкой и неистовой музыкой! — добавил Грегори.
— Тверже, темнее и с более резкой музыкой, — подвел итог Фесс. — А почему мы так экстраполируем?
— Как почему? Потому что чем дальше на запад, тем старше камни! — торжествующе объявил Магнус.
— Правильное предположение, Магнус! Но из него следует и кое-что еще.
Дети молча смотрели на экран.
— Хотела бы я, чтобы у меня был такой же учитель, — тихонько шепнула мужу Гвен.
— Ну, самые первые камни… они должны были прийти с запада, — медленно сказал Магнус.
— Совершенно верно, Магнус! А что это, в свою очередь, нам говорит?
— Что тот, кто создал самый первый камень, тоже должен находиться на западе, — выдохнул Грегори. — Я совсем забыл: должен же быть человек, который сделал первый камень.
Картинка на экране остановилась, и прямо в центре ее застыл темно-серый камень. Фесс включил прием звука, и на них обрушился лязг музыки с тяжелым жестким ритмом. Все поморщились, и звук моментально исчез.
— Гипотеза подтверждена, — с ноткой самодовольства заключил Фесс.
— Я мог бы использовать такую форму рассуждения, чтобы обнаружить вражеский лагерь, — прошептал Джеффри.
— Это могучее оружие, — согласился Фесс.
— Но ведь это не единственная гипотеза, — заметил Грегори. Его маленькое лицо выражало крайнюю степень задумчивости.
— Правда? — в голосе Фесса прозвучало предчувствие.
— Мы проследили путь только этого камня, — произнес Грегори, — но откуда следует, что создатель сделал только один камень?
Братья и сестра удивленно посмотрели на него, а Род и Гвен с гордостью переглянулись. Затем Корделия медленно проговорила:
— Возможно… Даже если человек сделал камень ради удовольствия, разве не мог он сделать их много, гордясь своим умением?
— Это вполне вероятно, — Фесс не стал упоминать о море, напавшем на певчих птиц весной возле дома Гэллоугласов. — Но как мы можем ответить на этот вопрос?
— Если есть и другие камни, — размеренно заговорил Магнус, — они тоже должны раскалываться и улетать каждый раз на триста метров, как и первый.
— Это разумно, если предположить, что другие камни идентичны тому, что мы нашли первым.
Магнус раздраженно пожал плечами.
— Нет причин считать по-другому. Камни должны лежать к северу и к югу, но на равных расстояниях с востока и запада.
— Как это? — спросил Джеффри.
— Смотри, брат! — раздраженно пояснил Магнус. Он взял веточку, размел опавшие листья, обнажив землю, и принялся чертить. — Все камни происходят от одного создателя на западе. Пусть он обозначается этой точкой. Камень, который мы нашли, отпрыгивал от этого места по триста метров за раз… вот сюда… и сюда… сюда… и так далее, — Магнус нарисовал ряд точек, уходящих на восток. — Но если другой камень тоже расколется и пошлет свое потомство дальше, то он либо ударится о первый, либо попадет куда-то в сторону на некотором расстоянии… вот так… и сюда… и сюда… — он начертил другую линию точек дальше на север. И застыл, глядя на собственный чертеж.
Его родители тоже.
Грегори мягко взял другую ветку и начертил еще одну линию южнее первой, потом еще одну — еще южнее, и еще одну, и еще…
— Получается ряд кругов, — ахнула Корделия.
