выглядеть как тонкий дипломатический ход.
– Или как наглая лесть.
– Зато Матери Волков точно понравится.
– Разве что.
Пререкаться они могли часами, к взаимному удовольствию и на радость сторонним наблюдателям. Какой же диллайн не любит оставить за собой последнее словечко? Телохранители, те просто млели, а заодно делали немалые ставки на итог словесной перепалки подопечных.
Олфвейн и Маранон уже поджидали княжьих детей в тире. Остальные «братья» и «сестры» клятвенно обещали подтянуться в течение часа. У Идгарда не забалуешь. Дружба дружбой, а тренировки – святое.
Прозвище «Молодая Стая» придумала Сина, самая старшая в братстве, а по сути, идейная вдохновительница его создания. Собрать вокруг Идгарда Эска, сына диллайн и шуриа, тех, кто сам родился незадолго до отделения Файриста, тех, для кого Предвечный – средоточие Зла, – была ее задумка. Тех, кто желает смотреть вперед и жить, соответственно, в мире без Проклятий – юных, воспитанных в любви к Матери Меллинтан, устремленных к прогрессу и свободе от предрассудков.
Сина Эск все рассчитала правильно. Настанет день, когда на трон Файриста взойдет ее сводный брат, на чьих знаменах будет написано «Верность и Закон», и тогда рядом с ним встанет «Молодая Стая» – единомышленники не на словах, а на деле и по духу.
– Где Калтрина? – строго спросил Идгард.
– Соскучился уже? – не удержался от подколки Маранон. – Наверняка задержали просители.
Наследник поморщился и ругнулся сквозь зубы. Боги – не торговцы сластями и не ростовщики, чтобы за рукава их дергать бесконечно. Как этого можно не понимать? Отрыжки культа Предвечного коробили Идгарда неимоверно.
– Должно пройти время, – мягко молвила Сина. – Нельзя вот так сразу сломить многосотлетние привычки. Отец пробовал...
– И допробовался до мятежа. Я помню, сестра.
Когда Идгард злился, то становился еще больше похож на Аластара. И тогда всем становилось не по себе, включая бесшабашного насмешника Маранона, способного обратить в шутку самое серьезное дело. И, к счастью, так же шутейно, почти не напрягаясь, решить поставленную задачу.
– В конце концов, оракулу не обязательно метко стрелять. К тому же ты прекрасно знаешь, как Калтрина относится к оружию, к любому оружию.
– Пусть она лучше расскажет о своем миролюбии и волеизъявлении богини очередному наемному убийце.
Княжич видел в своей жизни столько разнообразных покушений, что поневоле озаботился безопасностью соратников, полагая навыки самозащиты необходимостью для всех. И для женщин тоже.
– Кто осмелится поднять руку на оракула Меллинтан?
– Тебе лишь бы спорить, Маро! Агенты эсмондов, например.
– Не было такого прецедента, – отчеканил молодой человек.
Для профессионального законника умение спорить до хрипоты – первейшая добродетель. Как иначе защитить невиновного от ложного обвинения? Как доказать свою правоту Закону, если тот оказался слеп или намеренно обманут?
Маранон Вэрр еще учился в университете, когда впервые выступил защитником женщины, обвиненной в убийстве мужа. Он доказал, что несчастную оклеветали, и не только от веревки спас, но и честное имя ей вернул. Мальчишка не побоялся пойти против многоопытных судей и дознавателей, докопался до сути, припер злодеев к стенке. Все газеты писали о деле вдовы Гэвин, и когда очередная статья попала на глаза наследнику Эску, талантливый сын разорившегося лавочника получил приглашение в Гнездо Эсков. На... хм... собеседование.
Идгард собирал свой «теневой кабинет» по крупинке, по человечку. Олфвэйн Локк – внук лорда Локка, из древнейшего диллайнского рода, оракул Калтрина – дочь ученого-естествоиспытателя – полукровка, Кайэл Данг – потомственный военный, Ильлайл Шис из купеческой семьи. Разные по всему – политическим взглядам, воспитанию и норову. Общее у них одно – они Новый Народ, другие, не такие, как их родители.
Сина Эск тщательно прицелилась и выстрелила по мишени, угодив точно в цель. А чему дивиться – несколько лет упорных занятий, тренированная рука, верный глаз. Разве диллайн не смотрят на мир, словно через прицел, выбирая ту единственную цель, к которой устремляются? Сам себе пуля, оружие и стрелок. Хорошо это или плохо?
Следом за ней, почти одновременно прогремел залп из десятка ружей – это «Молодая Стая» вышла на огневой рубеж.
«Слава Глэйсэйта», слишком большая, чтобы отшвартоваться на внутреннем рейде, встала на якоря у входа в Амалерскую бухту, оповестив порт о своем прибытии приветственным выстрелом из носового орудия. И почти сразу, словно заботливые родители к горластому птенцу, к ролфийскому пароходофрегату поспешила амалерская мелочь: тендер с углем и дровами, водоналивные суда и куттер портовой службы. Могучая утроба «Славы» жадно поглотила «пищу»: судно взяло уголь, дрова и воду, взамен исторгнув на борт таможенного куттера пассажиров.
Моросило. Грэйн до самого кончика носа закуталась в шинель и, пока длился досмотр не таких везучих, как они с Лэхри, офицеров, успела насладиться зрелищем отплытия «Славы». Отвалили водовозы и тендер, поползли наверх якорные канаты, расцвели серые полотнища кливера и топселя, заурчала паровая машина и блеснули мокрые лопасти гребных колес... «Слава Глэйсэйта», откровенно похваляясь своей мощью и статью, отправилась дальше – к Вэймсу, чтоб, сделав еще одну остановку, задремать потом на рейде Индары в Эббо до открытия весенней навигации. Почтенного ир-Силэйна пароходофрегат унес с собой, к шпилям и флюгерам Вэймса и биржам и борделям Индары.
А эрна Кэдвен с попутчиками осталась вздыхать вослед красавице «Славе», шмыгая носом на влажной палубе амалерского куттера. Контраст был разительным. Файристянские таможенники, люди унылые, но добросовестные, разобравшись наконец с эрном Дэйруном и его товарищами, подступили к Грэйн и Лэхри. Те, будто сговорившись, разом достали роскошные гербовые листы дипломатических паспортов. Диллайн поскучнели еще больше. Старший небрежно отсалютовал и, пробурчав недовольное «Добро пожаловать в Файрист», вместе с подчиненными ретировался в тесное нутро суденышка. Пассажиры вместе с багажом остались мерзнуть на палубе.
– Мило, – хмыкнул эрн Дэйрун. – Что-то гостеприимство из наших союзников так и хлещет.
– Их можно понять, – пожала плечами Грэйн. – Любить нас диллайн не за что, и эта неприязнь взаимна.
– Еще десяток лет назад любой ролфи был здесь дорогим и желанным гостем, – майор, заложив руки за спину, задумчиво обозревал панораму амалерской бухты. – Но не теперь. Слышал я, что некоторая радикально настроенная часть файристянского... общества именует нас «подстрекателями», и это еще самое деликатное выражение из тех, каковыми они оперируют. В основном в эмигрантской печати, конечно, но все же... Так что не ждите цветов и военного оркестра на пристани. Насколько мне известно...
– Вы поразительно хорошо осведомлены, эрн Дэйрун, – то ли наивно, то ли ехидно заметил Лэхри.
Тот выгнул бровь и посмотрел на молодого литератора с недоумением. Эрна Кэдвен беззвучно выдохнула: «О!» – и порадовалась, что из-под надвинутого по самые брови берета незаметно, как вспыхнули ее уши. Когти Локки! Ну ладно, Лэхри, он и в самом деле может оказаться таким... э... несообразительным субъектом, но она-то, она! Подрастеряла нюх, Гончая? Мало того что не распознала коллегу, так еще и чуть не испортила ему все прикрытие неуместным вопросом или замечанием!
– Я, мой дорогой эрн Лэхри, всегда внимательно слежу за событиями в мире. Иногда это бывает весьма полезно, – ответствовал майор и покосился на Грэйн с иронией. – А! Эрна Кэдвен! Вы не бывали прежде в Амалере?
– Не довелось, – вздохнула она.
– Тогда не упустите случая полюбоваться. При таком ветре... – Дэйрун повел носом. – Мы прибудем не ранее чем через полчаса. Если желаете, я мог бы удовлетворить ваше любопытство касательно здешних примечательных мест. Вот, к примеру, этот форт. Тот, что справа.
Грэйн послушно повернула голову. Достопримечательность отчасти терялась за пеленой серой мороси, однако ролфийское зрение позволяло рассмотреть мощные бастионы и составить общее представление о числе нацеленных на фарватер орудий. Заплаты свежей кирпичной кладки на фоне старинных каменных блоков тоже бросались в глаза.
– Память события пятилетней давности, – пояснил эрн Дэйрун. – Попытка синтафской эскадры прорваться на внутренний рейд Амалера и обстрелять город. Об этом эпизоде есть что-нибудь в ваших «Записках», Лэхри?
– В шестом томе, – с достоинством отозвался тот. – Недельная блокада Амалера силами эскадры адмирала Кинеберга.
– А во-он там, видите, эрна? Семидесятидвухпушечный корабль? Это бывший флагман означенной эскадры. Говорят, князь Эск чуть ли не лично брал его на абордаж. Весьма неосмотрительно с его стороны так подставляться под пулю, если это правда.
И вновь Грэйн не знала, куда спрятать глаза. Если Дэйрун действительно из Гончих, то он сейчас очень откровенен. Все эти подробности, замечания и оговорки могут означать... а змей его знает, что это может означать! Похоже, она действительно утратила нюх. Или, как предельно честно сказал ей Удэйн еще там, в Эйнсли, – «выпала из колоды». Братец до сих пор любил сравнения из арсенала картежника. Иными словами – устарела, ну, не сама эрна Кэдвен, конечно, но все ее знания и навыки, когда-то приобретенные в Собственной Канцелярии.
«Ничего, – мрачно подумала Грэйн. – Куда мне деваться? В первый раз в Синтафе мне пришлось не проще».
Лгала, конечно. Единственное сходство с тем первым незабываемым разом – она снова влезла в игру, не зная ни расклада,
