лишь разгильдяй, в меру своих сил пытающийся делать работу, которая была не по зубам ни одному человеку, и Служба безопасности могла сколько угодно проверять его при помощи тестов и диаграмм всякий раз, когда Нэнси отдавала распоряжение.
Он прошел по двору и увидел, что Нэнси остановилась у конца брусчатой дорожки и ждет его. Она держалась в тени, и лицо у нее было напряженное.
— Там Гофф, — сказала она. — Он кого-то привел.
— Спасибо, Нэнси, — поблагодарил Вульф. — Я уже иду.
— Что-то случилось, Гил?
— Да нет. А что?
— Этот человек, который пришел с Гоффом. Я почти уверена, что он из Центрального бюро.
Вульф заставил себя рассмеяться.
— Мы их не волнуем, Нэнси. Не настолько мы важны.
— Его фамилия Хьюз. Сидни Уодсворт Хьюз.
Она хмыкнула, произнося это имя.
— Прямо как стихи, — сказал Вульф.
Караульный у входа все так же стоял навытяжку, но на его любезности это никак не отразилось.
— Ну как, видели котят, сэр? — поинтересовался он.
— Нет, — ответил Вульф, — Я до них не дошел. Завтра посмотрю.
— На них стоит взглянуть, — сообщил охранник без малейшего выражения.
Гофф с Хьюзом ждали его в кабинете. Хьюз оказался крупным мужчиной — этаким лощеным типом. Такого, пожалуй, нелегко будет переспорить, сказал себе Вульф. Гофф представил их друг другу.
— Хьюз из Центрального бюро Службы безопасности.
Вульф пожал Хьюзу руку и изумился тому, как это Нэнси так хорошо разбирается в людях.
— Я пошел, — сказал Гофф. — У меня работа. Когда закончите, позвоните мне и я пришлю за вами машину.
— Благодарю вас, Гофф, — ответил Хьюз. Его слова определенно прозвучали как разрешение уйти.
— Сообразить вам чего-нибудь выпить? — спросил Вульф.
— Может быть, попозже, — сказал Хьюз. — Сейчас мне надо о многом с вами поговорить.
Разговор начинался на какой-то фальшивой ноте. Все было слишком поспешно, слишком натянуто, чтобы быть драматичным, хотя ощущение драмы все-таки проскальзывало. Ничего хорошего из этого не выйдет, подумалось Вульфу.
Интересно, не имеет ли это отношения к Хендерсону? Исчезновение Хендерсона казалось ему единственной причиной, по которой в его кабинете мог появиться человек из Центрального бюро. Но дело Хендерсона было закрыто. Гофф проделал такую работу, которая не оставляла в этом никаких сомнений. Каждый факт, каждый аспект этого исчезновения был учтен и расследован. Вся история — насколько там вообще было что-то известно — была черным по белому записана в официальных документах.
Хьюз грузно опустился в кресло и поставил перед собой свой портфель.
— Насколько я понимаю, пропал человек.
Вульф кивнул.
— Гофф рассказал мне об этом, — продолжал Хьюз, — Это очень похоже на дело Такермена.
— Гофф — молодец, — сказал Вульф.
Он знал: чтобы руководитель проекта хвалил начальника собственной службы безопасности — это уже на грани ереси. Но его это не волновало. Слишком уж напыщенным был этот Хьюз.
— Однако я здесь не затем, чтобы говорить о Хендерсоне, — как ни в чем не бывало продолжал Хьюз, — Я приехал сообщить вам, что мы нашли Такермена.
Вульф выпрямился в своем кресле. На мгновение он застыл, отчасти от безотчетного стремления взять себя в руки, порожденного почти врожденной решимостью не выказывать никаких эмоций, отчасти от поразившей его словно холодным стальным клинком мысли: если то, что сказал Хьюз, правда, значит, большая часть надежд, которые возлагали на «Песочные часы», только что развеялась как дым.
— Но это невозможно, — выдавил он в конце концов. — Это не имеет смыс… — Он осекся, увидев полуулыбку на лице своего собеседника.
— Я немного уточню, — сказал Хьюз, — Мы не нашли самого Такермена. Но у нас есть его отпечатки пальцев, и мы можем воссоздать картину произошедшего. Хотя бы ее часть.
Хьюз помолчал, ожидая какого-то отклика, но Вульф упрямо безмолвствовал. В конце концов он все- таки заговорил:
— Продолжайте. Вы говорили о каких-то отпечатках.
— Мы нашли отпечатки на больничной карте, — сообщил Хьюз, — и она датирована тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом.
Вульф сидел сгорбившись и чувствовал, как в душе у него мало-помалу нарастает ликование. Он видел, что Хьюз наблюдал за ним с этой своей полуулыбочкой на губах, как будто внутренне забавлялся, — выражение, которое было не совсем снисходительное, но очень к тому приближалось.
— Вы уверены? — спросил Вульф, — Точно уверены или есть сомнения?
— Мы убеждены.
Вульф кивнул. Неплохо. Если Центральное бюро было убеждено, обычно это означало, что любая битва, любая борьба с трудностями на девять десятых выиграна.
— Его доставили в госпиталь, — продолжал Хьюз, — он пострадал в какой-то уличной драке. Ему здорово досталось, и, судя по записям в карточке, никто не верил, что он выкарабкается.
— Но он выкарабкался?
— Наверняка мы не знаем. Он снова исчез, — Хьюз больше не улыбался, — Боюсь, Такермен задал им работенку. Поступил без всяких документов и совершенно ничего не помнил о своей прошлой жизни. Поэтому его записали как неизвестного и стали ждать. Но даже когда он пошел на поправку, он все равно ничего так и не вспомнил. Они объяснили потерю памяти трещиной в черепе, которую он получил в драке. О нем нигде не было никаких упоминаний, и они, должно быть, никак не могли взять в толк, как человек его возраста… ему ведь было сорок, да?
— Да, — подтвердил Вульф.
— Должно быть, им нелегко было понять, как человек мог прожить сорок лет и ни разу не подвергнуться процедуре снятия отпечатков пальцев и не иметь даже никаких документов, по которым можно было бы установить его личность. А потом еще вдобавок ко всему он исчез — прямо с больничной койки.
— Он снова переместился во времени, — сказал Вульф, — Ему там не понравилось, поэтому он просто отправился дальше. Вы искали его в каком-нибудь другом времени?
Хьюз покачал головой.
— Что толку? Мы и сейчас его не искали — наткнулись на его карту по чистой случайности. Он совершил прыжок на четыреста лет назад, не забывайте. В какое время его занесло во второй раз? Отпечатки пальцев — единственный надежный метод установления личности, который был доступен в прошлом, но его изобрели сравнительно недавно. Если он прыгнул из тысяча девятьсот восемьдесят пятого года хотя бы еще на пятьдесят лет назад, он потерян для нас безвозвратно.
— Но он путешествовал во времени, — сказал Вульф, — Вот что важно. Теперь мы знаем, что это возможно.
— А раньше не знали?
— У нас были определенные доказательства, — сказал Вульф. — Были определенные рабочие теории. Но мы действовали наобум. Полной уверенности у нас не было.
— Даже спустя двести лет?
— Двести лет еще не прошло.
— Ну ладно. Почти двести лет. Должен заметить, для людей, которые так не уверены в своих силах, ваши отчеты казались крайне обнадеживающими.
Он пристально взглянул на Вульфа.
Вульф ощутил внезапную вспышку гнева и постарался обуздать ее.
